• Евангелие

• О Церкви

• Назидание

• Учение

• О сайте

• Контакты

• Ссылки

Андре Миллер. "История христианской Церкви"

ПЕРВЫЙ ТОМ. Глава 10

Константин

Царствование Константина Великого заключает в себе очень важный период истории церкви. Отец Константина Константий, как и его мать Елена, был весьма религиозен и благосклонен к христианству. Свои молодые годы Константин отчасти провел во дворе Диоклециана и Галерия. Он стал в 303 году свидетелем обнародования указа против христиан и очевидцем последовавших за этим чудовищных сцен. Вскоре после этого он сбежал тайно из Никомедии и отправился к своему отцу в Британию. Тот умер в 306 году в городе Йорке. Перед своей смертью он объявил своего сына Константина своим преемником, и армия охотно приветствовала его, как Августа. С этого времени он, как и его отец, выказывал благосклонное, доброе отношение к христианам.

При его вступлении на трон в римской империи было шесть так называемых претендентов на престол, состязающихся между собой за высшую власть: Галерий, Лициний, Максимиан, Максентий, Максимин и Константин. Между этими вышеназванными людьми разгорелась борьба за первенство, какая в истории едва ли имела место. Константин превосходил всех своих соперников в военной дальновидности и в государственной мудрости, и таким образом он небезуспешно продвигался вперед и одержал верх. В 312 году он триумфально овладел Римом и через год издал указ, отменяющий декреты Диоклециана на преследование христиан. С того времени христианство одобрялось, его учение почиталось, и многие из христиан то тут, то там начали занимать влиятельные посты.

Пергамский период (313-606)

Послание церкви в Пергаме, как мы верим, отражает положение вещей времен Константина. "Ангелу пергамской церкви напиши: так говорит имеющий острый с обеих сторон меч: "Знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь Имя Мое и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа. Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали. Так и у тебя есть держащиеся учения николаитов, которое Я ненавижу. Покайся, если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих. Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквям: "Побеждающему дам вкушать сокровенную манну и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает" (Откр. 2,12-17).

В Ефесе мы видели отклонение церкви от первоначального состояния в высшей степени, они оставили "первую любовь", сердце незаметно удалилось от Христа и от наслаждения Его любовью. Чтобы прекратить скатывание в погибель, Господь допустил, чтобы Его святые были брошены в раскаленную печь гонения. Это изображает нам Святой Дух в послании к смирнской церкви. Христианство через это испытание вновь ожило, золото было переплавлено и очищено, и святые укрепились в Имени и вере в Иисуса Христа. Сатана был посрамлен, и Господь управлял событиями так, что кесари один за другим в печальных и унизительных обстоятельствах вынуждены были признать открыто свое поражение. В Пергаме же враг изменил свою тактику ведения боя: вместо гонения извне он воздвиг совратителей внутри. В правление Диоклециана он выступил рыкающим львом, а при правлении Константина - хитрым змеем. В Пергаме проявляется льстивая власть сатаны, которая действует изнутри церкви. Учение николаитов состояло в фальсификации благодати и злоупотреблении ею, плоть в среде церкви Божьей была активна.

Насилие и гонение исчерпали себя, люди истомились от своего неистовства. Они убедились, что их усилия не только были напрасны, но и способствовали тому, чтобы христиане, отвергнув мирское, прикреплялись ко Христу. Да к тому же очевидно, что через гонения число христиан умножалось. Сатана тогда прибегнул к хитрости, которую он успешно осуществлял ранее в Израиле (Числа 24). Когда он не мог добиться от Господа, чтобы проклясть Его народ, то искал возможности погубить его через дочерей моавитских. Такое же предпринимал он сейчас в пергамской церкви. Как лжепророк, он добивался цели привести святой народ в соприкосновение с миром, в недозволенные связи с ним, к подножию своего престола и власти. Мир прекратил преследования. Благодаря признанию христианства со стороны государственной власти христиане получили большие привилегии. Константин признавал, что он обращен, и приписывал свою победу силе креста. Ах! Западня была хорошо устроена! Польщенная благосклонностью своего покровителя, церковь протянула свою руку миру и опустилась туда, "где престол сатаны". Вся чистота всеобщего свидетельства была потеряна, и был подготовлен путь для папства. Вне сомнения, церковь сейчас имела все преимущества и привилегии мира, но увы! Ценой чести и славы своего небесного Главы.

Мы не должны забывать, что церковь вышла из мира, она составлена из иудеев и язычников во свидетельство того, что она уже не от мира, но свыше, соединенная со своим Главой Христом. Господь Сам говорит: "Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею, слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир" (Иоан. 17,16-18).

Миссия христиан покоится на том же основании и носит тот же характер, что и Христова: "Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. "Христианин, так сказать, послан в мир Господом с неба, чтобы исполнить Его волю и прославить Его и, по завершении вверенного ему дела, возвратиться домой. Таким образом, он должен быть свидетелем истины Божьей, и прежде всего той истины, что человек полностью растлен, что любовь Божья во Христе примирила с Собою мир, чтобы таким образом собрать души из мира, дабы они могли избежать грядущего гнева. Однако, как только мы выпустим из нашего поля зрения наше высшее призвание и присоединимся к миру, будто мы принадлежим ему, тотчас мы становимся лжесвидетелями, нанося миру громадный ущерб и бесчестя Имя Христово. Как раз именно в такое состояние впала церковь, в чем мы убедимся, рассматривая ее общественное положение и образ ее действий. С другой стороны, вне сомнения, было много примеров личной верности отдельных христиан в среде всеобщего растления. Сам Господь по имени называет Своего верного свидетеля Антипу и провозглашает, что этот Его слуга запечатлел свою верность до смерти. Небо имеет особенное познание о верном свидетельстве отдельных лиц и называет этих героев веры поименно!

Однако очи и сердце Господа были направлены вослед Своей неверной церкви, на ее скользкий путь по наклонной. "Знаю... что ты живешь там, где престол сатаны." Что за торжественные слова из уст Господа, пренебрегаемого Своим народом! Ничего не было сокрыто от Его глаз! Он говорит: "Знаю!", то есть "Я видел все происходящее!" Церковь, как общественная организация, вступила в согласие с кесарем и соединилась с государством, она жила в мире. Это есть признак духовного Вавилона, она прелюбодействует с царями земными. Однако Он, Ходящий среди золотых светильников, судит помышления и действия Своей церкви: "Ангелу пергамской церкви напиши: "Так говорит имеющий острый с обоих сторон меч." Он предстает здесь перед Своей церковью вооруженный божественным мечом, то есть словом Божиим, которое "живо и действенно и острее всякого меча, обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные." (Евр. 4,12) Мечом разрешаются все спорные вопросы, будь то меч людской, будь то меч духовный, который есть Слово Божие." Уже часто подчеркивалось, что между состоянием церкви и путями и средствами, которыми Христос представляет Себя ей, заложена поучительная взаимосвязь. Особенно ярко это отображается в послании к пергамской церкви. Слово Божие здесь явно потеряло принадлежащее ей в церкви место среди Его святых, оно уже перестало быть для них высшим авторитетом в божественных делах. Но Господь ясно заявляет, что Он из рук Своих не выпускает ни власти, ни авторитета Своего. Он говорит: "Покайся, а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих." Обратим внимание на то, что Он не говорит "с тобой", но говорит "с ними". При взыскании и наказании церкви Господь действует персонально и в благой справедливости. Общественное состояние церкви было в данный момент извращено. Вместо того, чтобы оставаться верной своему небесному Господу, она вступила в очевидную связь с князем мира сего. Однако, кто имел уши слышать, что Дух говорит церквям, тот вел сокровенное общение с Ним, с Князем мира и Отцом вечности, питающим верные души небесной манной. "Побеждающему дам вкушать сокровенную манну и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает." Всеобщее отпадение имело своим следствием необходимость отделения немногих верных в так называемый остаток, которому принадлежит обетование.

Манна, как мы видим из Иоанна 6, представляет Самого Христа, Который сошел с небес, чтобы дать нашим душам жизнь. "Я Хлеб живой, сшедший с небес, едущий Хлеб сей будет жить вовек" (Иоан. 6,51). Когда Кроткий и Смиренный сердцем занял в этом мире нижайшее место Раба, то Он стал нашим повседневным питанием в нашем странствовании по пустыне. Манна должна была собираться каждое утро до восхода солнца. Выражение "сокровенная манна" намекает нам на манну, которую сохраняли пред лицом Господним в золотом сосуде в ковчеге завета в воспоминание. Это есть благословенное воспоминание о Христе, Который был в этом мире "Мужем скорбей, изведавшим болезни", а сейчас является вечной радостью для Бога и Своих. Искренние верные христиане имеют общение не только с превознесенным Христом на небесах, но также с Тем, Кто однажды был на этой земле униженным и отверженным Иисусом. Последнее исключается, если мы прислушиваемся к лести мира и начинаем искать его благосклонности. Лишь тогда, когда мы будем странствовать с отверженным Иисусом и насыщаться Им как нашей духовной пищей, мы сможем противостоять похотям и соблазнам мира сего. Это наше высшее право, высшая привилегия - насыщаться не только манной, но "сокровенной манной". Кто в состоянии хвалиться, что он достоин благословений такого общения? И кто в состоянии измерить ущерб, который понесут все те, чье сердце незаметно удалится от Христа и прилепится к миру?!

"Белый камень" является для владеющего им особенным доказательством особенной благосклонности Господа к нему. То, что он обетован верующим из Пергама, есть безусловное признание Господом заслуг побеждающих того, какими путями и способами они свидетельствовали о Нем и страдали за Него, тогда как основная масса пошла на поводу сатаны. Этот камень вызывает благословенные помышления о сокровенном залоге, который невозможно изъяснить словами. Сердце может утонуть в таких благословениях и при этом все же чувствовать себя неспособным описать их. Блаженны те, кто знает это для самого себя лично. Есть радость, общая для всех. Однако есть еще иной вид радости личное блаженство души во Христе Иисусе. "И на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает." Что за неизвестный другим источник истинного покоя, сладкого мира, совершенного удовлетворения и божественной силы находим мы в этом "белом камне" и в новом имени, написанном на нем десницей Господней! Могут многие из нас не понять, некоторые могут нас посчитать заблуждающимися, Господь знает все, и сердце в состоянии оставаться в полном покое, что бы вокруг нас ни происходило. В то же время мы все должны расценивать с позиции Слова Божьего, обоюдоострого меча, как и сами были расценены через Слово Божие.

Послание к пергамской церкви, таким образом, дает нам возможность уразуметь, как относился Господь к поведению христиан во дни царствования Константина. Официальная церковь и мир шли бок о бок и рука в руке и искали общих наслаждений. Поскольку мир не мог подняться до возвышенного положения церкви, то она вынуждена была опуститься на низшую ступень, на которой внешне была сохранена прекрасная форма христианства, и, вне сомнения, было немало таковых, которые твердо держались Имени Иисуса и веры в Него.

Обращение Константина

В 312 году Константин во главе могущественного войска вышел из Франции и направился в Италию. Поход был против его соперника Максентия. Предстоящая борьба для Константина была делом чрезвычайной важности. Исход боя либо предрешал его падение, либо возносил его на небывалую высоту власти. Это переполняло его серьезными думами. Ему было известно, что Максентий предпринял большие приготовления к бою, во-первых, тем, что весьма укрепил свои войска, а во-вторых, тем, что со всей тщательностью исполнил все языческие церемонии, которые должно было совершать в подобных случаях. С мучительной озабоченностью совершил он все жертвоприношения и отправился к языческим оракулам за советом. Он полагался больше на сверхъестественные силы, чем на силу своего войска и оружия.

Константин же, хотя был весьма мудрым и достойным человеком, все же был язычником. Ему хорошо было известно, на какой важный бой он идет, и он тщательно взвесил, у какого бога ему надо искать защиты, и помощи для победы в предстоящем бою. Его мысли при этом возвращались к своему отцу Константию. Он вспомнил о том, что отец постоянно молился Богу христиан, что при этом его предприятия всегда венчались успехом, что, без исключения, всегда он достигал цели, тогда как его сокесари, гонители христианства, были посещены тяжкими судами Божьими. И он решил отказаться от идолослужения, дабы ожидать помощи от Единого истинного Бога с неба. Он просил, чтобы Бог дал ему возможность познать Его, чтобы Он дал ему одержать победу над Максентием вопреки его искусству чародейства и языческих церемоний.

В то время, когда Константин был занят этими мыслями, в один из дней пополудни он увидел необычное явление на небе. Это видение мало-помалу обретало вид сияющего креста, на котором было написано " Через эту победу!" Кесарь и все его войско, которое вместе с ним были свидетелями этого видения, были поражены. Когда же наступила ночь, и он уснул в своем шатре, то он увидел во сне Господа, стоящего во главе его войска с тем же самым знамением, которое Константин видел на небе. Господь повелел ему изготовить знамя с этим изображением и принять его войсковым знаменем. Если кесарь последует этому повелению, то он победит. Под сильным впечатлением этого сна Константин немедленно решил исполнить повеление и знамение креста изобразить на своем кесарском знамени.

Знамя с крестом

По сообщениям Езебия, Константин тотчас пригласил к себе искусных мастеров и дал им поручение изготовить знамя по его указаниям. Езебий оставил подробное и пространное описание этого события, мы же приведем лишь краткие выдержки из его сообщений.

Длинное древко знамени было покрыто золотом. Острие знамени было украшено венцом из золота и драгоценных камней, на котором были символом крест и Имя воскресшего Господа. Оно было высечено греческими буквами Х и Р. Под этим венцом было изображение самого кесаря из золота, под ним была поперечина, с которой свисало четырехугольное пурпурное полотнище, усеянное драгоценными камнями. Это великолепное знамя несли впереди войска кесаря, пятьдесят отборнейших воинов охраняли знамя, чтобы не было повреждено знамение креста.

Константин тотчас послал и призвал к себе учителей христианства, чтобы распространить весть о Боге, явившемся ему, и о значении знамения креста. Они рассказали ему о деле Иисуса, о значении Его смерти на кресте. С этого момента кесарь объявил о своем обращении к христианству. Религиозная надежда и упование Константина и его войска достигли теперь апогея. Враждующие войска встретились друг с другом на Милфийском мосту, и Константин одержал блистательную победу, хотя его противник многократно превосходил его в силе.

Указ Константина и Лициния

После окончания битвы победитель-кесарь триумфально вошел в Рим. Во время своего краткого пребывания в этом городе он воздвиг себе памятник со знаменем в своей правой руке с надписью на нем: "Благодаря этому спасающему знамению, истинному символу мужества, я освободил ваш город от гнета тиранов."

На следующий день после битвы Максентий был найден в Тибре мертвым. В данный момент кесарь чувствовал, что своей победой он обязан Богу христиан и священному символу креста. Но дальше этого в тот момент его христианство не простиралось. Как человек он еще не познал нужду в Спасителе. Свершилось ли это позднее, также весьма сомнительно. Как военачальник внешне он принял Христа, как государственный деятель он высоко ценил Его. Однако одному Богу известно, пришел ли он ко Христу как погибающий грешник. Для правителя весьма трудно стать христианином.

Из Рима Константин отправился в Иллирик на встречу с Лицинием, с которым он вступил в тайный союз перед своим походом против Максентия. Встреча обоих кесарей состоялась в Майланде, где союз был закреплен женитьбой Лициния на сестре Константина. Во время этого мирного периода Константин объявил своему теперешнему зятю о том, что желает отменить диоклецианский указ о гонении на христиан и издать новый. Константин и Лициний в 313 году в Майланде издали новый совместный указ, который может рассматриваться как великий документ свободы христиан. Он предоставлял христианам не только неограниченную и совершенную терпимость со стороны государства, но повелевал возвратить им их церкви и имущества. Начался внешний расцвет христианства.

Однако мир между двумя кесарями, казавшийся утвержденным на прочном основании, был вскоре нарушен. Зависть, честолюбие и стремление быть неограниченным и единоличным властителем римской империи не дозволили им дальше управлять совместно. В 314 году разразилась война, в которой Лициний потерял много территории и народа. Наступило новое перемирие, которое длилось девять лет, но избежать второй войны не было возможно. Язычник Лициний, несмотря на изданный ими указ, начал притеснять христиан вновь. Он убил многих епископов, о которых знал, что они пользуются особенным благоволением его соперника. Обе партии приготовились к бою, это было последней решительной схваткой. Прежде чем Лициний выступил во главе своего войска, он принес жертвы богам и произнес всенародную речь. Константин же, напротив, склонился к Богу христиан. Вскоре две враждующие армии сошлись в решительной схватке. Сражение было горячим, жестоким и кровопролитным. Умалять достоинства военного искусства Лициния было бы неправомерным. Однако военный талант, мужество и отвага Константина все же взяли верх. Лициний пережил свое поражение всего на один год. Затем он умер, однако более вероятно, был убит в 326 году. Теперь же Константин достиг своей честолюбивой цели. Он стал единовластным правителем беспредельной римской империи и оставался таким вплоть до своей смерти в 337 году. Политическое и военное поприще этого великого правителя относится к мировой истории, мы же желаем рассмотреть это лишь в рамках его религиозных взглядов.

История религии Константина

Насколько нам известно, до своего так называемого обращения Константин если не всем сердцем, то, во всяком случае в душе был язычником. По Езебию, в то время он стоял на распутье, какую религию ему предпочесть. Политика, суеверие, лицемерие, божественное вдохновение все это может быть названо причиной перемены в его взглядах и историей его позднейшей религии. Вне сомнения, представление, будто бы его исповедание христианства и его собственное открытое вступление в христианство были преднамеренным умышленным лицемерием, абсолютно не соответствовало бы действительности. Его религиозное и церковное поприще основано на более высоком истолковании.

Вне сомнения, политика и религиозность много содействовали перемене взглядов Константина. С юного возраста он был очевидцем гонения на христиан и имел возможность наблюдать за сверхъестественной силой их религии, которая возвышала ее исповедателей высоко над их гонителями и приводила к поражению и исчезновению всех остальных религий. Как уже было сказано выше, он также имел возможность увидеть, как кесари, преследовавшие христианство один за другим умирали ужасной смертью, тогда как отец его, защитник христиан, нашел почетное и мирное упокоение. Такие бросающиеся в глаза факты не могли пройти мимо Константина, не наложив на его религиозный нрав отпечатка, не оказав на него влияния. Его политическая прозорливость давала ему возможность постичь, какое большое нравственное начало несло в себе христианство, предписывая своим исповедателям быть послушными мирским властям. Притом ему было небезызвестно, он знал это прекрасно, что почти половина из них в большей или меньшей степени были ему преданными.

Те вышеназванные факты явления на небе и сна с изображением креста мы не можем отнести к богодухновенности. Вполне возможно, что на солнце или на облаках могли явиться необычные зрелища, которые могли преобразиться или ассоциироваться со знамением креста. Также мы можем предположить, что кесарь в своем обостренно возбужденном состоянии мог желать иметь подобный сон. Тем не менее вся эта история сегодня едва ли может быть рассматриваема иначе, чем басня, которая была сочинена в угоду великому кесарю, чтобы польстить ему, что было весьма приятно известному его почитателю и панегиристу Езебию.

Рассмотрим теперь, в каком состоянии нашел Константин церковь в 313 году и в каком состоянии оставил ее при смерти своей в 337 году.

Состояние церкви, в каком ее нашел Константин

До обращения Константина церковь была полностью свободна от государства. Она представляла собой божественное, непосредственно небесное устройство и находилась вне мира. Она трудилась на своем поприще, несмотря ни на какое враждебное влияние, не под защитой государства, а под силой и властью Божьей. С самого начала своего возникновения церковь не пользовалась поддержкой государства, христианство было гонимо с первых дней. Оно почиталось захватчиком, интервентом, его веру принимали за упрямую, вредную, пагубную религию. Диаволу десять раз было разрешено мобилизовать всю римскую империю на преследование христиан, и все десять раз он был вынужден признать свое поражение. Если бы христианство во дни своего гонения верно помнило слова из Священного Писания, полагаясь на любовь Господа: "Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь церковь," - то ни в коем случае оно не променяло бы свою верность Господу на защиту Константина. Оно, говоря это в совокупности, смешалось с миром и далеко отошло от первой любви.

Мы уже рассматривали, как во дни апостолов, еще с тех древних времен любовь к миру и внешнему блеску постоянно увеличивалась. Это стремление, которое так присуще по природе всем нам, Господь пытался обуздать, так как воистину любит Свой народ, тем, что позволил сатане преследовать Своих. Но вместо того, чтобы принять эти испытания из рук Господних как очищающую благодать, познать в себе склонность к миру и осудить это, церковь на пути гонения и отвержения быстро изнемогла и желала служить Господу в солнечные, безоблачные дни, когда бы мир благосклонно относился к ней. Этот дьявольский обман был проведен в жизнь через Константина, хотя тот и не знал, что творил. "Какие бы мотивы ни руководили Константином при его обращении, - говорит Милман, - он, вне сомнения, руководствовался хитрой и мудрой политикой: лучше вступить в союз с противником, нежели продолжать с ним борьбу, таким образом, избежав раздвоения и собственности и народа своего государства."

Объединение церкви с государством

В марте 313 года в Майланде официально было заявлено об объединении церкви с государством, то есть был заключен несвятой союз. Изданный в то время указ гарантировал христианам неограниченную терпимость, признавал эту религию законной и даже преобладающей над всеми другими религиями. Лабарий, новое "кесарское знамя", был лучшим доказательством этого. На нем было начертано, как уже отмечалось, две заглавные буквы Имени Христа, знамение креста и золотая статуэтка кесаря. Это знамя должно было стать предметом поклонения как для язычников, так и для христиан, и воодушевлять их в битве. Таким образом, великий христианский кесарь, как его называют, официально объединил христианство с идолопоклонством.

Мы полагаем, что в тот момент Константин в сердце своем был еще язычник и только с позиции военной тактики - христианин. Он принял христианство, как суеверный солдат, стремящийся заручиться в своей борьбе за мировое господство поддержкой любого божества, от кого бы она ни исходила. В нем нет ни следа истинного христианина, а еще менее ревности новообращенного, однако вполне можно проследить и весьма часто, как он свое язычество облекает в христианское одеяние, как, например, в вышеописанном знамени, в его устройстве и оформлении. Иначе говоря, это было проявлением его дерзкого неблагоговения перед превознесенным Господом. Но Константин поступал так в неведении, стремясь успокоить совесть своих языческих воинов и подчиненных, идя им навстречу таким образом, чтобы рассеять их опасения и страхи, показывая, что их прежняя религия остается неприкосновенной.

Прежние указы Константина показывали благосклонное отношение к христианам. Однако в своем изложении они очень осторожно были направлены на то, чтобы христианство не вступало в противоречие с церемониалами и празднествами язычества. Тем не менее, христиане все более и более обретали благоволение кесаря, благосклонное и дружелюбное отношение Константина к ним говорило громче указов. Кесарь не только возвратил христианам их гражданские и религиозные права, вернул им церкви и владения, которые были отняты у них во времена диоклецианского гонения, но и дал им возможность строить новые церкви, богато одаривая их из своей казны. Особенно большую милость при нем обретали епископы, они постоянно находились в его окружении, будь он во дворце, в путешествии или на войне. Он показывал свое великое внимание к христианству и тем, что своего сына Криспа передал на воспитание известному христианину Лактантию. Однако при этом Константин присвоил себе верховную власть в вопросах и делах церкви. Он являлся на синоды епископов, вмешивался во все их советы и лично просматривал и давал распоряжения относительно их религиозных вопросов. С этого времени к церкви ко всем служебным документам прибавились слова "католическая (всеобщая) церковь".

Константин - глава церкви и первосвященник язычников

После рассмотренного выше поражения Лициния вся римская империя объединилась под царским скипетром Константина. В своей прокламации, которую он адресовал своим новым подчиненным на востоке, Константин называет себя орудием Божьим для распространения истинной веры, объясняя, что Бог даровал ему победу над всеми силами тьмы, чтобы через него все повсеместно стали поклоняться Ему. В своем письме к Езебию он говорит: "Я надеюсь, что после того, как восстановлена свобода благодаря провидению великого Бога и моему личному служению, власть управлять государством отнята у того дракона, божественная сила стала всем очевидна и ранее подверженные страху или неверию, вынужденные совершать многие преступления, придут к познанию истинного Бога и обретут верный, истинный смысл жизни." Константин здесь занял свое место как глава церкви более в глазах мира. В то же время он занимал служение Понтифекса Максима, первосвященника языческого, и не отказался от этого до самой смерти. Короче говоря, здесь мы встречаем великого правителя, на каждом шагу которого совершалось преступное смешение святости и нечестия, которое было отмечено и осуждено в послании пергамской церкви.

Первым действием отныне единовластного кесаря над римской империей была отмена всех указов Лициния, направленных против христиан. Он выпустил всех заключенных из темницы, освободил всех от каторжных или же унизительных рабских работ, к которым те были присуждены. Всех устраненных и смещенных со своих служебных рангов и положений он вновь возвратил на прежние места и позаботился о том, чтобы им было возвращено отнятое у них имущество. Он издал указ ко всем своим подчиненным, в котором советовал всем принять Евангелие. Однако он никого к этому не принуждал, но желал, чтобы это происходило на почве личного убеждения. Однако он старался представить привлекательным переход в христианство тем, что он предлагал прозелитам - высшему классу - более почётные места, других, менее богатых, привлекал подарками, из-за чего, как свидетельствует сам Езебий, возникло множество лицемерия и происходило бесчисленное множество показного обращения. По приказу кесаря повсеместно должны были строиться церкви, да в таком великолепии и величии, чтобы все живущее там население могло удобно разместиться в них. Он запретил воздвигать статуи божеств, также не позволил внести свой памятник в церковь. Все государственные жертвоприношения были запрещены. Одним словом, Константин стремился всеми возможными путями возвысить христианство и умалить язычество.

Действие благоволения кесаря

В связи с этим возникает вопрос, решением которого занимается множество людей разного вероисповедания, национальности и образа мыслей: кто, собственно говоря, наносит больший ущерб церкви и народу Божьему, государство ли, которое ищет, как содействовать христианству всеми имеющимися в его распоряжении средствами мира, или же земная власть, прибегающая к насилию? Мы не отвергаем великого благословения на почве терпимости между партиями, а также великой выгоды от постоянного общественного обуздывания нечестия, однако притворная милость для истинного возрастания церкви Божьей неизменно оказывалась губительной. Известно, велика благодать не быть притесняемыми со стороны мирского правительства, однако наивысшее благо в том, чтобы ни одного правителя не делать своим покровителем. Истинный характер христианина - быть странником и пилигримом в этом мире. Небо - его родина, здесь он не имеет постоянного места. Что может церковь ожидать от мира, который распял ее Господа, и что она могла бы принять от этого мира? Ее истинная участь здесь - лишь страдания, гонения и поношения, как говорит апостол: "За Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание." Господь может щадить Свой народ, однако мы не должны предполагать, что нам встречается нечто чуждое, когда нас постигают страдания. "В мире будете иметь скорбь," - говорит Господь. Апостолы также наставляли учеников говоря, что "многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие" (Рим. 8,36; Иоан. 16,33; Деян. 14,22). Из истории церкви легко можно доказать, что для христиан намного благословеннее было время, когда они за Имя Господне сгорали на кострах, нежели когда они в царских дворах занимали почетные должности, обласканные благосклонностью кесарей. Для обоснования этого утверждения ярким примером могут послужить противопоставление событий и происшествий при Диоклециане, беспощадных гонений в его дни и безоблачного благосостояния при Константине. Приведем две цитаты, которые заимствованы из трудов Милмана, управляющего епархиальным округом в городе Паулскирхе, которого ни в коем случае нельзя подозревать в том, будто бы он возбуждает несправедливость к духовенству.

"Хотя гонение продолжается уже шесть или семь лет (309), тем не менее ни в одной части света нет и следа уменьшения христианства. Оно так глубоко укоренилось в сердцах людей, широко распространено и победоносно организовано, что его ни насилием, ни тщетными нападками затормозить невозможно. Когда христианам было запрещено проводить богослужения открыто, они стали собираться втайне, или же упражнялись в недоступности своего сердечного уединения по неоскверненным законам совести. Естественно, гонения для христиан были чрезвычайно тяжкими. Те же, которые до смерти боролись и оставались верными, были ободряемы бесчисленными толпами, которые, хотя и не могли громко выражать свои симпатии к мученикам, все же едва могли сдерживать свое изумление перед их мужеством. Женщины протискивались к героям веры, чтобы поцеловать хотя бы край их одежды, их разбросанный пепел или же непогребенные кости верующие собирали тайно и предавали земле со святым трепетом и благоговением."

В результате указа, оставленного умирающим Галерием, гонение на христиан прекратилось, им было официально разрешено открыто проводить религиозные обряды. Эта передышка, однако, длилась всего несколько месяцев. И все же какие великие проявления последовали за этим, что за свидетельства об истине и силе христианства! Милман продолжает:

"Прекращение преследований тотчас показало размеры бедствия. Двери темниц открылись, возвратились осужденные на каторжные работы. Везде были видны вереницы христиан, которые спешили к развалинам своих церквей, на священные места, где они ранее проводили свои религиозные собрания. Городские улицы, общественные места и площади - везде было полно народу, который величал и благодарил Бога за посланное освобождение, везде слышались хвалебные псалмы и гимны. Все, сохранившие свою веру во дни тяжких гонений, были приветствуемы своими братьями с искренней сердечной любовью, а те, кто в тяжкие часы не устоял, спешил исповедать свой грех и стремился вновь присоединиться к малому стаду."

Если же мы сейчас обратим наш взор на состояние христианства при изменившихся обстоятельствах в эпоху Константина, двадцать лет спустя после смерти Галерия, то увидим, что в духовенстве произошла потрясающая перемена!

"Епископы стали постоянными посетителями дворца, внутренние разногласия в христианстве рассматривались в государственных судебных учреждениях. Господствовал прелат (в католической и англиканской церквях - высший духовный сан), однако не по причине своего превосходства в христианской добродетели, а по неприкосновенности авторитета его сана. Он открывал и закрывал двери храма, что было как бы равнозначно допуску к вечному блаженству или исключению от него, он произносил приговор нечестивым на единую участь с заблудшими и погибшими язычниками. У него был трон в святая святых христианского храма, и хотя он действовал совместно с коллегией старейшин, он был признанным главой большой общины, в вечной участи которой он имел хотя и неопределенную, но, тем не менее, почетную и решающую власть."

Научные и философские вопросы заступали место простоты Евангелия, и чисто внешняя религия оттесняла веру, любовь и небесные помышления. Распятый Господь, истинное покаяние, оправдание единственно через веру, отделение от мира, были понятиями, которые совершенно не были известны Константину и, вероятно, никогда и не возвещались ему.

Исчезновение истинного характера церкви

Как бы ни была приятна для плоти безоблачная благосклонность кесаря, она пагубно сказывалась как на характере отдельных христиан, так и всей церкви в совокупности. Свидетельство об отверженном на земле и прославленном на небесах Христе исчезло полностью. Крещенный мир вступил в церковь, которая состоит только из верующих, умерших со Христом и воскресших с Ним. Слово Божие это подчеркивает с определенной ясностью: "Бывши погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых" (Кол. 2,12). Крещение здесь представляется как знамение смерти и воскресения. Однако к кому же была применяема эта установка теперь? Мы повторяем: ко всему римскому миру. Услужливое духовенство уже не делало разницы, имеет ли кто веру во Христа и прощение грехов и познал ли он свое усыновление в Возлюбленном, или нет.

Когда же исповедание Христа стало верным путем достижения благополучия и чести, то представители всех классов и сословий поспешили принять крещение. Во время праздников Пасхи или Пятидесятницы тысячи облеченных в белую одежду обступали церкви и ждали крещения. Эти грандиозные сцены могли у многих вызвать чувство, что дело здесь касается великого множества людей, которых невозможно было сосчитать, стоявших перед Господом в белых одеждах (Отк. 7,9). По сообщениям одного летописца, в Риме в течение одного года было крещено двенадцать тысяч мужчин, не считая женщин и детей. Кесарь обещал всем крещаемым из бедных слоев населения белую одежду и двадцать золотых монет. Подобное развитие событий решительно вело к низвержению язычества и к возвышению христианства, и возведению его на трон римской империи.

Крещение и смерть Константина

Крещение Константина дало почти такое же множество разноречивых толкований исследователей, как и его обращение. Несмотря на свою ревность в делах, предпринимаемых им во благо христианства, он откладывал свое крещение, а с этим и вступление в церковь до тех пор, пока не почувствовал приближение смерти. Точки зрения, мнения составителей истории относительно вопроса, на каком основании - политическом или личном - он отодвигал это важное дело, расходятся друг с другом. Мы опасаемся, что это дело было личного свойства. Религия в то время учила, что прощение грехов должно получить через ритуал крещения, и это печальное заблуждение, по всей вероятности, побудило Константина так долго откладывать свое крещение, пока он уже более не мог вкушать почести своего кесарства и наслаждаться мирскими удовольствиями и страстями. Никакое папское указание не могло бы быть губительней для души, позорнее для христианства и опаснее для нравственности, чем это суеверие. Оно разрешает такому человеку, как Константин, преследовать достижение своей честолюбивой цели на пути нечестия, давая ему в руки средство, с помощью которого он, как только захочет, небольшим усилием может получить прощение грехов. С другой стороны, мы принимаем за доказательство благодати Божьей, если кто, проживши в явном нечестии, чье поприще было запятнано кровью, жизнь свою заканчивает крещением, причащением и открытым исповеданием Христа. На наш взгляд, это только следствие благодати. Потому мы надеемся, что Константин на своем смертном одре воистину покаялся.

Епископы, которых он призвал к себе во дворец в Никомедию во время своей последней болезни, выслушали его исповедание, были удовлетворены этим и благословили его. Езебий, епископ в Никомедии, крестил его. Впервые в своей жизни Константин признался, что если бы Бог продлил ему жизнь и присовокупил бы к своему собранию после того, как он облачился в белую одежду новообращенного, то он уже никогда не надел бы на себя кесарский пурпур. Но все эти предложения были уже запоздалыми: он умер вскоре после своего крещения в 337 году.

Елена, мать кесаря, в связи с этим заслуживает краткого упоминания. Она приняла признанную сыном религию и проявила большую преданность Богу, праведность в хождении и милость к людям. Она путешествовала из города в город и посещала особенно такие места, которые были известны событиями из истории Библии. По ее приказу был разрушен храм Венеры, который был воздвигнут Адрианом на месте святых гробов. На этом месте должна была быть воздвигнута церковь, построенная по ее личным указаниям и по великолепию далеко превосходящая все другие церкви. Она умерла в 328 году.

Какими горькими и истинными были слова Господни в отношении тогдашнего состояния Его церкви: "Знаю... что ты живешь там, где престол сатаны" (Отк. 2,13). В таком состоянии оставил ее Константин. Он нашел ее в узах, в темницах, в горах на каторжных работах, в катакомбах, бедную, лишенную дневного света, а оставил ее на троне мира, богатую, обласканную солнечными лучами всеобщего признания и благосклонности. Однако, чтобы дополнить картину, мы должны привести еще несколько описаний, которые соответствуют данным нам сведениям в послании пергамской церкви.

Правление Константина характеризовалось не только тем, что церковь под влиянием и коварством сатаны сошла с надлежащего ей места, но и горькими плодами, которые выросли вследствие этих унизительных перемен. Семена заблуждения, растления и распрей взошли очень скоро и дали возможность миру, часто даже языческому, осуждать это.

Донатийские и арианские распри

Распри начались во дни правления Константина. Донатийские возникли на западе вследствие назначения одного епископа в Карфагене. Арианские же возникли на востоке и касались уже не практики, а затрагивали само учение. Обе распри - и практическая, и теоретическая - в итоге имели горький плод нечестия. Оба спора выявили природу и результат объединения церкви с государством. Кесарь уже стоял во главе консилиума духовенства как глава церкви.

После смерти епископа Менсурия из Карфагена церковь призвала соседнего епископа вместо умершего. В церкви было двое пресвитеров - Борт и Гелезий, и оба стремились занять освободившееся место. Собрание же было малочисленным. Несмотря на все это, верующими из Карфагена на должность епископа был избран весьма почитаемый диакон, именем Сецилиан. Когда же оба пресвитера увидели себя обойденными, они начали протестовать против выбора. Менсурий умер вдали от Карфагена, находясь в пути, однако до момента отправления в путь несколько драгоценных церковных сосудов и других принадлежащих церкви предметов он распределил между старейшинами и список этого вручил одной праведной женщине. Этот список, или же перечень, теперь был в руках нового епископа Сецилиана, и он желал получить обратно записанные в перечне предметы. Старейшины же не согласились с этим. Они предполагали, что со смертью Менсурия все это может быть предано забвению. Они медлили с возвратом драгоценностей, сопротивлялись выдать их и составили партию Борта и Гелезия против Сецилиана. Раскол усиливался еще через влияние одной богатой знатной дамы по имени Люцилла, которой Сецилиан некогда сделал заслуженный выговор. В конце концов вся провинция была втянута в спор, чтобы содействовать делу.

Донатий, епископ из Козе Нигро, встал во главе карфагенской партии. Секунд, первый епископ из Нумидии, явился по приглашению Донатия во главе семидесяти епископов из Карфагена. Это своевольно созванное церковное общество принуждало Сецилиана подчиниться, доказывая, что он только в их присутствии и только через первого епископа из Нумидии может быть посвящен на должность епископа и что его прежнее избрание недействительно, так как он посвящен в этот сан только одним епископом, который раньше был традатором.

Традатор - изменник, оскорбительное прозвище, даваемое тем, кто во время гонения выдавал писания или же церковное имущество гонителям, чтобы сохранить свою жизнь.

Сецилиан, однако, противился признать авторитет собора, а собор объявил сан епископа в данной церкви незанятым и избрал на это место епископом Майориния. Но в ущерб доброго имени епископа оказалось, что Майориний был членом семьи богатой Люциллы, которая дала немало денег, чтобы утвердить и продвинуть это избрание. Епископы же эти деньги поделили между собой. В результате возник великий спор. Многие, которые раньше отошли от Сецилия, вновь стали присоединяться к нему.

Слухи об этом споре достигли ушей Константина, который к этому времени как раз стал господствовать над западом и поддерживал африканские церкви, которые во время последнего гонения много потерпели, выделил им большую сумму. Когда же приверженцы Донатия истинной католической церковью стали рассматриваться как сектанты или отступники, он приказал все дары и привилегии, которые были даны христианам по последнему указу, распространить только на приверженцев Сецилиана. Это побудило донатистов послать петицию к кесарю, где они просили его расследовать их дело с епископами из Галлии, так как от них можно было ожидать строгой непредвзятости. Здесь впервые появилось обращение церкви к гражданской власти, ходатайство об организации комиссии церковных судей.

Константин это одобрил, и в 313 году в Риме был организован собор из двадцати епископов. Решение этого собора было в пользу Сецилиана, который предпринял после этого попытки к примирению и объединению. Однако донатисты отклонили все предложения и вторично послали кесарю петицию, в которой подчеркивали, что собор из двадцати епископов не авторитетен отменить решение собора из семидесяти епископов. На этом основании Константин созвал консилиум во второй раз, куда было приглашено большое число епископов из Африки, Италии, Сицилии, Сардинии и в основном из Галлии. Это был величайший церковный собор, какого до того времени еще не бывало. Он состоялся в Арле в 314 году и также решил дело в пользу Сецилиана, а также издал различные каноны в отношении африканских разногласий (церковные предписания).

Тем временем умер Майориний. Его преемника звали, как и вышеупомянутого епископа из Козе Нигро, Донатием, но позднее в отличие от предшественника он стал носить титул "Великий". Он был высокообразованным и красноречивым человеком, который соединял большую одаренность с энергией и пламенной ревностью африканского темперамента. Так называемые сектанты теперь стали называться донатистами.

Константин - арбитр в церковных распрях

Донатисты теперь в третий раз просили кесаря рассмотреть их дело и просили его на этот раз взять дело прямо в свои руки. Константин снова согласился, хотя его глубоко огорчало упрямство епископов. В 316 году в Майланде он рассмотрел все дело, и его решение соответствовало решениям соборов в Риме и Арлесе. Затем он издал немало указов против сектантов, которые позднее отменил, когда увидел, какие опасные последствия могут повлечь за собой такие насильственные меры. Вместо того, чтобы спор был устранен, он возрос и стал более непримиримым. Число сторонников Донатия быстро росло, так что созванный донатистами в 330 году синод посетило двести семьдесят епископов. Позднее это число возросло до четырехсот. Это печальное разногласие длилось в течение трех столетий, даже до самого магометанского вторжения, - серьезного испытания для африканских провинций.

Это было первое разногласие, которое коснулось церкови. Мы можем извлечь для себя нужные, необходимые поучения из его подробностей. Оно началось с незначительного по важности случая, который едва ли заслуживал бы даже упоминания в истории церкви. Это не было связано ни с лжеучением, ни с безнравственностью, но было лишь частным делом выбора епископа в церкви Карфагена. Если бы нашлась чуткость хотя бы в малейшей мере, лишь немного проницательности и самоотверженности, и искреннего желания сохранения мира, простоты и гармонии церкви, и прежде всего этого истинный интерес прославить Господа преобладал бы над всем, то трехсотлетний разлад, бесчестящий Имя Господне и компрометирующий церковь Божью исчез бы, даже не появившись. Однако гордость и честолюбие позволили этим горьким плодам плоти совершить ужасное, постыдное дело. Уже то, что кесарь в их соборе занял главенство, показывает, насколько церковь отошла от первозданной простоты и чистоты и совершенно изменила свой характер. Насколько странным должно было казаться Константину, что вскоре после принятия им знамени с крестным изображением поступила к нему просьба выступить в роли арбитра в церковных делах. Подобное происшествие ясно показывало печальное состояние духовенства. Насколько тяжки последствия, вызванные подобного рода обращением! Если какая партия, которая осуждена гражданской властью, не подчинится решению суда, то она становится виновной в преступлении против закона. Так было в данном случае. Донатисты впредь поступали, как преступники против кесарского закона. У них отнимали церкви, самих их высылали в изгнание, судебным путем отбирали имения, даже смертная казнь не исключалась, хотя, по всей видимости, она при Константине не приводилась в исполнение. Одним словом, государство прибегало к строжайшим наказаниям, чтобы заставить донатистов присоединиться к так называемым католикам. Но, как обычно бывает в таких случаях, это принуждение привело лишь к тому, что дух страстей, царствовавший в той партии, был разнуздан. Он проявился в виде гонений и подстрекался речами их епископов, прежде всего самого Донатия, который был главой и душой своей партии, но донатисты с отчаянным фанатизмом сносили все акты насилия.

Когда наконец, Константин, наученный опытом, уразумел, что он может защитить церковь, но не в его власти устанавливать в ней мир, то он предоставил донатистам, издав на это специальный указ, полную свободу действовать по их убеждениям, указав, что такие поступки должно предоставить на суд Божий.

Арианские распри

Едва внешний мир церкви посредством указа, изданного в Майланде, был восстановлен, как разногласия начали расшатывать ее изнутри. Вскоре после того, как вспыхнули донатийские распри в провинциях Африки, начался арианский спор, который зародился на востоке, охватывая все части мира. Мы уже объясняли, что эти враждебные разногласия представляют собой горький плод объединения церкви с государством. Они неизбежно должны были бы возникнуть на основе объединения, но когда Константин стал признанным главой церкви и занимал ведущее место на их торжественных соборах, то вопросы, касающиеся теории и практики, вызвали возбуждающее действие не только на всю церковь, но и произвели колоссальное влияние на мирские события и дела. Это было неизбежно с позиции нового положения церкви. Государство, ставшее, по крайней мере внешне христианским, вынуждено было заниматься этими вопросами, так как они имели уже чрезвычайное значение и важность. По этой причине арианский спор превратился в первый великий разрыв всего христианства, он привел с тому, что почти повсеместно возникли враждующие партии, борющиеся друг против друга с непримиримой ненавистью.

Споры такого свойства, как арианский, появились еще до объединения церкви с государством, но они редко выходили за пределы их возникновения. Обычно после шумных дебатов и взаимных высказываний и выяснения отношений они предавались забвению. Однако дело с арианскими распрями развернулось совершенно иначе. Константин присвоил себе мировое господство и стал главой церкви, притом единовластным, и использовал весь свой авторитет на то, чтобы утверждать и пропагандировать лишь угодные ему поучения и редактировать признанную им, угодную ему религию. Слово Божие, воля Христова, место Духа Святого и небесное призвание церкви - все это выпало из поля его зрения, а точнее сказать, у него на это не было глаз!

Совершенно не зная небесного призвания церкви, Константин мог свободно думать, что так как он может защитить ее от внешних притеснителей и гонителей, то его присутствия в ней вполне достаточно и оно способно сохранить ее в мире и покое, исключая возникновение внутренних разногласий. Однако как мало понимал он, что это не только далеко выходило за пределы его владений, но безопасность, мирское благополучие и его благосклонность, которые он предоставил духовенству с большой щедростью, являются средством возникновения и средой питания для всякого рода разногласий, воспламеняющих плотские страсти.

Возникновение арианизма

Арианизм был естественным плодом гностицизма, и Александрия, колыбель всех вопросов о сверхъестественных вещах и всевозможных научных изощрённостях, была также местом его рождения. Павел из Самосата и Савелий из Ливии представляли в третьем столетии подобные лжеучения, как Арий в четвертом. Секты гностицизма со всевозможными их классификациями и манихеи (последователи манихейств), которые относили себя к персидской религии, смешанной с христианством, должно рассматривать более как соперников христианской религии, чем одну из ее партий. Тем не менее они причинили большой вред учению триединства среди христиан. Почти все эти распри, как их ныне обычно называют, вызывали недовольство кесаря, и их зачинщики подвергались судебным штрафам. Монтанисты, паулисты, новационисты, марционисты и валентиниане принадлежали к запрещенным и гонимым сектам. И вот теперь распри должны были возникнуть из среды самой так называемой святой католической церкви, пагубнее и с худшими последствиями, чем какие бы то ни были прежде. И это произошло так: Александр, епископ из Александрии, кажется, однажды среди своих старейшин довольно свободно высказался о триединстве. Тогда поднялся Арий, один из пресвитеров, и оспорил истинность утверждений Александра, утверждая, что это связано с савелианскими заблуждениями, которые осуждает церковь. При этом он воспользовался возможностью высказать свои взгляды относительно триединства, которые, по существу, состояли в отрицании Божественности Господа. По его мнению, Христос был ни кем иным, как первым и наилучшим из созданных тварей, которых Отец создал из ничего, и хотя в силе и славе Он намного превознесен, но оба находятся на одинаковом положении перед Отцом. Он также утверждал, что хотя по своему естеству и заслугам Христос стоит под Отцом, тем не менее Он есть Образ Отца и Отец через Него, Носителя Божественной власти, сотворил миры. Его точка зрения о Святом Духе не сохранилась, и мы не имеем достаточно ясных доказательств об этом.

Богохульное учение Ария было, как мы уже отмечали, результатом гностицизма, и производило, хотя внешне не столь предосудительное, но непосредственное и неизбежное посягательство на личную славу Сына как Бога и своими утверждениями подрывало саму основу спасения. Новоиспеченные унитарии (секта, отвергавшая учение о Триединстве Божества) отрекались от Господа, говоря, что Он был просто человеком, и отрицали Его сверхъестественное рождение от Девы Марии, хотя Социний (род. в 1539 г.) с особенной силой утверждал, что Господу такое возвышение принадлежит даже по праву воскресения, и что это делает Его равным Богу, достойным поклонения, что Ему должно воздавать почести, как Богу. Арий же признавал Личность Господа еще до Его явления в мир и также признавал, что Он Сын Божий, через которого века сотворены, однако он утверждал, что Христос, хотя и Самый первый и самый лучший из созданных тварей, тем не менее и Сам является Тварью. Арий не отрицал, как Савелиан, особенность Личности Христа, но отказывался признать в Нем истинное личное и вечное Божество Сына, как Духа*.

* Арианизм не только совершенно несовместим с местом, которое Сын занимает во всем Священном Писании с самого начала и до самого конца с новым необъятным делом спасения и Творцом всего нового, так как Он сказал "Се творю все новое" (Отк. 21,5), для которого все прежнее есть только повод, о котором Священное Писание повторяет неоднократно. Приведем только некоторые из них: Дух Божий говорит в Евангелии от Иоанна 1, 1-3 о Том, Кто был рожден от Девы, об Иисусе: "Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога, все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть." Невозможно дать более точного и сильнейшего свидетельства о Его вечной Сущности! Его особенная Личность ("Который есть Образ Бога Невидимого, рожденный прежде всякой твари" Кол. 1,15) представляет Сущность Бога. Он здесь назван Словом и стоящее рядом с Ним, меняющееся местами слово - Бог - не есть Отец, но это место уделено Святому Духу, однако это не побуждает просмотреть однородность Его Сути, для этого убедительно и настоятельно сказано, что Он есть Бог. Если мы обратимся назад и осмыслим положение до возникновения времени, до создания тварей, то "Вначале было Слово". Греческая манера выражения весьма точна и определенна. Это не значит (греч. сл. egeneto) "Он стал", а также не значит "Он был вызван к этому", но Он (греч. сл. en) был как непосредственность, независимой Личностью! Слово было! Все, что начало быть (греч. сл. egeneto), по свидетельству Иоанна, имеет начало от Него. Он был Творцом в полном смысле этого слова. Без Него ничего, то есть ни единой твари, ни единой сути не начало существовать. С другой стороны, когда речь заходит о воплощении Христа, то сказано: "Слово стало Плотию", не (греч. сл. en), но (греч. сл. egeneto). Далее во время Его хождения на земле среди людей Он назван "Единородным Сыном, Сущим в недре Отчем" (греч. сл. о og), не был, но есть в недре Отчем! (Иоан. 1,18). Такой разговор был бы совершенно непонятен, если бы через это не должно было бы подчеркнуть, что Его Божество ни в коей мере не умалено Его человечностью, и что сердечная близость Отца и Сына никогда ни в коей мере не нарушалась, если не считать того горького мгновения из-за наших грехов: "Или, или, лама савахфани!" Но ради этого Он и пришел в мир! В Рим. 9,5 о Христе сказано: "Сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь." Ни в одном другом месте Священного Писания мы не найдем более выразительного изречения благословенного Божества Иисуса Христа, как здесь! Этим не должно ставиться под сомнение, будто бы Отец и Дух Святой в этом отношении совершенно одинаковы с Сыном, но унижение Сына, принявшего плоть и умершего на кресте, ставит Его на соответствующее положение. Это же самое с большей выразительностью подчеркивает Его благословенное Божество! Далее апостол, взирая на Христа, говорит: " Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари, ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, - все Им и для Него создано, и Он есть прежде всего и все Им стоит." Эти слова повергают в прах все грезы гностиков, ибо Христос назван Главою всякой твари, всего творения, потому что Он есть Творец всего, как невидимого для наших глаз, так и видимого и осязаемого нами. Все, таким образом, создано Им и для Него, и поскольку Он есть прежде всякой твари, то все основано на Нем! В первой главе Евреям апостол в полном свете выставляет Личность Иисуса Христа на основании мест Писания из Старого Завета, а именно: из 44 и 102 Псалмов. В первом Господь назван Богом и помазан, как человек, в другом же Он признается как Иегова и как Творец, излив предварительно свое сердце перед Богом как отверженный Мессия. Было бы невозможно утверждать истинность Библии, не отвергнув арианиэм как поношение на Христа и на истину. Насколько верно то положение, что Он был и есть от начала творения Бог! Притом Он есть Творец, Сын и Господь! (конец примечания)

Александр был так потрясен упреками и утверждениями Ария, что обвинил его в богохульстве. "Безбожный Арий, выкрикнул он, - предшественник антихриста, осмелился свои хуления обратить против Божественности Спасителя." Затем в Александрии состоялось два собора, на которых учение Ария было предано анафеме и сам он был отлучен от церкви. Он возвратился в Палестину ничуть не обескураженный. Многие были согласны с его взглядами, как, например, двое весьма известных и влиятельных персон: Езебий из Кесарии, церковный летописец, и Езебий, епископ из Никомедии. Арий вел живую переписку со своими друзьями, в которой искал возможности замаскировать те свои утверждения, которые вызвали такое возмущение. Александр, однако, предупреждал их и отвергал все просьбы его друзей о его восстановлении в членстве церкви. Арий был хитрым противником. Составители истории описывают его статным, видным и приятным по внешности, с бледным лицом и с мягким характером. Его речь была популярна, его способ доказательств - острый, логичный, продуманный, его жизненные устои были строги и безупречны. Однако за всеми этими внешними добродетелями скрывалась личность крайне тщеславная и честолюбивая. Великий противник церкви дьявол избрал своим орудием отборного богохульника. Явно зримые достоинства Ария делали его подходящим для достижения цели врага душ человеческих. Без этой прекрасной внешности и зримых достоинств ему едва ли удалось ввести окружающих в такой великий соблазн!

Первое вмешательство Константина в спор

Спор, однако, вскоре накалился настолько, что сочли необходимым втянуть в него и кесаря. Тот же вначале посчитал такое разногласие незначительным и маловажным. Он написал и Александру и Арию, браня их за споры в вопросах просвещенного разногласия мнений, и приказывал им побороть все несвятые чувства и пристрастия и жить в мире и согласии. Автором письма, как полагают повсеместно, был Хосий, епископ из Кордовы. И когда он, вне сомнения, узнал остроту и важность разногласий, можно предположить, что он в письмах выразил свои личные убеждения более, нежели чувства и мысли Константина. Со многих позиций это письмо принято за образец мудрости и сдержанности, и если бы оно при этом касалось маловажных вопросов, как, к примеру, определения времени праздника Пасхи, то эта похвала была бы вполне заслуженной. Однако здесь дело касалось Божества и славы Христа, и при этом спасения душ. Хосий как посол кесаря был послан в Египет, чтобы уладить спор. Однако к этому времени спор зашел» так далеко, что обе партии медлили прислушаться к наставлениям и повелениям епископа, хотя тот был облачен в авторитет кесаря.

Далее: Глава 1-11

Никейский собор. Никейское исповедание веры. Константин меняет свои взгляды. Афанасий, епископ из Александрии. Афанасий выступает против авторитета Константина. Собор в Тире. Смерть Ария. Краткий обзор основных событий во время правления Константина. Сыновья Константина (337-361). Афанасий. Соборы в Арле и Майланде. Смерть Константия и его преемник. Какое служение совершал Афанасий в церкви? Христианство во время правления Грациана. Феодосии, по прозвищу "Великий". Нашествие варваров. Религиозная история Феодосия. Ошибки и достоинства Феодосия. Грех и покаяние Феодосия. Разбор наказания кесаря Амброзием и его покаяние.

Назад: Глава 1-9

От Коммода до воцарения Константина (180-313). Христианство во время правления Севера (194-211). Гонения при Севере. Гонения в Африке. Перпетуя и ее товарищи. Изменившееся положение христиан. Первые официальные строения для христианских церквей. Пути Господни с духовенством. Повсеместное гонение при Деции. Последствия мирских настроений в церкви. Сила веры и христианская преданность. Мученическая смерть Киприана во дни правления Валериана. Всеобщее состояние христианства. Образ действий Диоклециана, конец времени смирнской церкви. Первый указ. Второй указ. Третий указ. Четвертый указ. Десница Господня в суде.

Оглавление