• Евангелие

• О Церкви

• Назидание

• Учение

• О сайте

• Контакты

• Ссылки

Андре Миллер. "История христианской Церкви"

ВТОРОЙ ТОМ. Глава 23

Реформация на Британских островах

Борьба, которая разгорелась в 16 столетии вокруг свидетельства Божьего, протекала, как мы уже видели, в разных странах по-разному и не везде имела одинаковый исход. Само свидетельство, если оно и выходило победоносно из борьбы, не везде приобретало одинаковое очертание.

В Германии делу Реформации долго и упорно противостояла власть кесаря и государства, но тут вступились за дело Божие некоторые протестантские князья земли и сочли необходимым в их стране перенять на себя "сумм'епископат" (достоинство и власть верховного епископа), отделившись от римского отца и пастора, через что возникло новое явление, так называемая церковь данной страны. В Италии и Испании вступил в борьбу против свидетельства собственный доморощенный фанатизм и, к сожалению, имел большой успех. В Швейцарии дело веры разрешило обычное большинство голосов народа, поскольку вообще во всей Швейцарии дело Реформации было разрешено на основе демократических принципов. Новая церковь здесь была реформированной и открыта действию и жизни Духа более, чем лютеранская или англиканская церкви, и более их проявляла положение к священной иерархии. Во Франции и Нидерландах жажда верующих ко Слову Божьему и Его свидетельству смешивалось со стремлением неправедно угнетаемого народа к независимости и свободе, что привело эти страны к кровопролитной гражданской войне. Франция же, которая понесла большее количество жертв из недра народного за свидетельство истины, больше потерпела в конфискации имущества и пролила больше крови, чем в Нидерландах, да и всех других странах, осталась во мраке католицизма. Свидетели многими тысячами были либо умерщвлены, либо бежали на чужбину. В объединенных Нидерландах реформированная церковь стала государственной. В Англии и Ирландии Реформация произошла во всяком случае лишь внешне, по королевскому приказу. Генрих Восьмой порвал с папством и объявил себя владыкой над англиканской церковью, которая крепко держалась римского излишества и роскоши и лишь ограниченными реформами потеснила прежние строго епископские порядки. В угнетенной Ирландии государственные вояжи короля вызывали лишь раздражение в народе, который еще теснее сплотился вокруг римского священства и лона церкви, здесь Реформация не смогла пустить глубоких корней! Для Англии королевский приказ Генриха Восьмого не имел очень большого значения. Здесь Реформация возникла из среды самого народа, в котором Слово Божие со дней Виклифа читалось втайне; и этот исходный пункт, Слово Божие, наложил особенную печать на свидетельство в Англии. В Шотландии, король которой не участвовал в Реформации (Шотландия впервые объединилась с Англией лишь при Якове Первом), проповедь Слова Божиего, верное служение духовного родственника женевского реформатора и превосходное свидетельство Реформации вдохновили пресвитерианскую церковь и придали ей другой облик.

Англия

Семя, которое посеял Виклиф, давало все больше и больше плода в недре английского народа. Повсеместно в стране и особенно в западной части Шотландии проживали многие приверженцы его учения; лолларды, которые читали Слово Божие, и, услышав о делах Божьих на континенте, подняли свои лица и приветствовали рассветающий день реформации с благодарностью Богу за Его истину, которую они удержали, насыщаясь и утоляя свою жажду от Его истока.

До этого времени они жили в стране тихо и скрытно, пока гонители не выследили и не исторгли их из земли веры в обители видения. Так в течение мрачных столетий были убиты многие. И на Британских островах были священники такие, как говорит о них Павел: "лютые волки, не щадящие стада". Уже в 1519 году приняли мученическую смерть шесть мужчин и одна женщина в г. Ковентри за то, что они научили своих детей на родном языке молитве "Отче наш" и тезисам исповедания "Верую". Купец Ричард Гун, который, правда, оставался в связи с католической церковью, но втайне усердно читал Слово Божие в переводе Виклифа, был заключен в башню лоллардов в церкви Святого Павла и скован тяжкой цепью, которая висела на железном кольце вокруг шеи. Когда он впервые предстал перед судом за то, что противостал священникам из-за неправомерного и несправедливого действия при сборах денег, его обязаны были освободить, но священники задушили его в тюрьме. Правда, убийство было разоблачено, но кардинал Уолси оправдал убийц. Когда же позднее при обыске дома у Гуна они нашли Библию Виклифа, то откопали прах умершего и всенародно сожгли его.

Другой мученик, Джон Браун из Эшфорда, был обвинен архиепископом из Кантербери в ереси в тот самый год, когда Лютер в Виттенберге прибил свои знаменитые тезисы. Он был вырван из круга своей ошеломленной семьи, привязан к лошади и брошен в тюрьму. Незадолго до этого Браун в беседе с одним надменным священником на пароме, пересекавшем Темзу, отрицал спасение души через мессу, теперь он стоял перед архиепископом из Рочестера, который требовал от него, чтобы он отрекся от того "богохульства". Однако верный человек из Эшфорда не отрекся от своих слов, но повторил вновь: "Христос был однажды принесен в Жертву, чтобы понести грехи многих, и мы спасемся только этой Жертвой, а не повторением священником мессы." Тогда архиепископ повелел разуть Брауна и поставить его босыми ногами на раскаленную сковородку. Однако и тогда он остался тверд, и хотя его тело на ногах было сожжено настолько, что оголились кости, он все же воздал Богу и Его истине славу. "Если я здесь на земле отрекусь от моего Господа, - сказал верный мученик, - то Он отречется от меня перед Своим Отцом." Тогда он был приговорен к сожжению. Его доставили в родной город, где его искала жена. Она увидела его обезображенным, сильно скованным, так что он едва мог шевелиться. Однако герой веры и в таком состоянии находил силы утешать свою несчастную жену. Он просил ее укрепляться упованием на Господа, Который благ и милосерд, передал на ее попечение детей и наставлял ее привести их к Господу.

На следующий день жена Брауна с ее сыновьями находилась на месте казни, чтобы попрощаться с любимым мужем и отцом, который в тот день должен был запечатлеть свою веру огнем. Верный мученик пропел из пламени псалом в честь Бога, и когда он почувствовал приближение смерти, он воскликнул словами Господа: "Отче, в Твои руки предаю дух мой!" Затем присовокупил к этому, умирая: "Ты услышал меня, Бог истины!" Когда душа Брауна улетела из обезображенного тела, его жена и дети подняли громкий вопль, тогда Чилтон, осатанелый палач, крикнул: "Пусть сгорят и дети еретика вместе с ним!" С этими словами чудовище схватил дочь Алису, чтобы бросить ее в огонь, но она успела вывернуться и все убежали.

Так обстояли дела верующих в Англии до начала Реформации в Германии и до начала правления английского короля Генриха Восьмого.

Генрих Восьмой

В то время, как в Нидерландах и в Германии вновь пробудилось искусство и образование, и с помощью книгопечатания истина быстро распространялась, Англия через злополучную, кровавую тридцатилетнюю гражданскую войну, через бои "белой и красной роз" (собственно говоря, война между правящими домами Ланкастера и Йорка. На гербе Ланкастера была красная, а на гербе Йорка - белая роза) была просто опустошена. Народ обнищал и в большинстве своем находился еще в средневековом мраке и невежестве. Истинная вера найдена только у поносимых и гонимых лоллардов.

Когда на трон в 1509 году взошел молодой и деятельный король Генрих Восьмой, народ мог надеяться на лучшие времена. Генрих был прекрасного вида, статного телосложения, однако это был падкий на развлечения сладострастный человек, одаренный большими способностями и имеющий немалое образование. Он защищал науки, которые любил, и, казалось, не был другом невежественных монахов и священников. Эти же ревностно боролись против классического образования, потому что через сие мог последовать восход солнца Реформации, как это произошло в Германии и Нидерландах. Под попечением короля, который желал прогресса науки и образования, здоровый дух англосаксонского народа вскоре показал прекрасные плоды, и вокруг ученого Эразма Роттердамского, который пребывал в Англии, собрались люди богатого, обширного образования. Священники сердечно скорбели о том, что гуманистов, фаворитов Генриха, не так просто уничтожить, как это они сделали с Гуном или Брауном. Более всех они ненавидели Эразма, который в своих сочинениях остро высмеивал их невежество, поливал их острой сатирой. Пугливый ученый признал это и покинул Англию. Он направился в Базель, где издал перевод Нового Завета с греческого на элегантном латинском языке. Эта книга во многих экземплярах проложила себе путь к английским ученым. Она была читаема в университетах Оксфорда, Кембриджа и Лондона и распространяла свет и жизнь даже прежде, чем Лютер прибил свои тезисы в Виттенберге. Спустя годы возникла впервые англиканская церковь через уже упомянутый указ Генриха Восьмого, которая до того времени была "злополучного двойственного облика между католицизмом и протестантством", каковой она осталась и в последующем. Английская же Реформация, да будет нам позволено повторно подчеркнуть это, произошла через действие Божие Его словом; она пришла к народу через слово Божие, и свидетельство, восстановленное тогда, не осталось в рамках все еще существующей королевско-священнической церкви. Мерль д'0бине пишет: "Возможно, в высшей степени, чем Реформация на континенте, английская основана на Слове Божием. Хотя это может звучать не очень-то приятно, но от этого значение ее не уменьшается. Чем меньше мы встречаем на английской почве таких колоссов, как Лютер в Германии, Цвингли в Швейцарии, Кальвин во Франции, тем более замечаем всеобщую распространенность Священного Писания в Англии, и это ничто иное, как Само Слово Божие и невидимая власть невидимого Бога, Который зажег яркий свет на Британских островах уже в 1517 году, а более определенно - в 1526 году. Религия англосаксонской расы более других носит библейский характер и более других именно потому, что по всей земле она распространяет истину призвания и откровения Божьего."

Конечно же, единственным средством Божьим, будь то в спасении отдельных душ, будь то в реформации всей церкви, является Слово Божие. Лишь до тех пор, пока реформация основывается на этом Слове, она может быть признана Богом. Всякая другая реформация, нацеленная в ином направлении, есть дело рук людей и не может служить во славу Бога и не может быть во спасение людей.

Свидетельство Божье в Кембридже; Томас Бильней, Хуго Латимер

Поступивший из Базеля греческий Новый Завет произвел в Кембридже и Оксфорде среди профессоров и студентов благословенное действие. Люди, занимавшие выдающееся место в английской Реформации, тогда пришли из густой темноты к яркому свету. Томас Бильней, которого Мерль д'0бине мог назвать "отцом английской Реформации", в то время обучался как молодой доктор канонического права в Кембридже. Он был благочестивым человеком, желающим познать Божье право и Его закон и исполнить это, однако это ему не удавалось. Со скорбью в сердце он твердо установил, что при всех стараниях и работе, при всех постах, молитвах и исповеданиях его тело страдало и истощалось, но сердце при этом не получало ни света, ни жизни, ни праведности и ни мира. Бильней так сильно устал, что охотнее умер бы, если бы не боялся Бога и Его суда после смерти. Тогда он услышал о греческом Новом Завете, который наряду со всеми еврейскими и греческими книгами запрещал ему читать его духовный отец, исповедник. Он проскользнул в лавку торговца книгами и принес в свою комнату эту книгу, закрыв за собой дверь, он тотчас углубился в чтение ее. Подобно драгоценнейшему сокровищу было то место, на которое взирали его глаза, для его истомленной души это было драгоценней свежей воды для измученного жаждой. Он читал: "Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый" (1 Тим. 1,15). "О, драгоценное, благое слово! - воскликнул он. - Итак, Павел первый из грешников, и все же Иисус пришел его спасти! И Павел убежден в своем спасении. И я, подобно Павлу, великий грешник, но Христос спасает грешников! О, наконец я услышал об Иисусе!" Бог открыл глаза молодого доктора, он поверил в Христа и нашел спасение и мир души. Его сердце и его совесть были очищены. Теперь он осмысливал учение церкви. "Церковь, - говорил он теперь, - таким образом, не спасает. Спасает Христос!" Бог Своей истиной освободил Бильнея от Рима.

Счастливый ученый стал ярким светом для университета. Он ежедневно исследовал Писание и в своих молитвах неустанно просил за бедный заблудший народ. Вскоре к нему примкнули и другие из университета, которые пришли к живой вере через свидетельство Бильнея. Это были ученый Иоанн Фрит, которого мы вновь повстречаем в Оксфорде, магистр Артур, которому Бильней позднее оказывал поддержку, когда тот вступил проповедовать Евангелие, Фистел из Пемброкхаля и профессор Стаффорд, который собрал вокруг себя студентов. Спустя несколько лет, когда и в Германии стал ярко разгораться свет истины, зажженный Лютером, в Кембридже почти весь университет был обращен к истине и началось волнение. Бог призвал для служения во славу Свою и сделал Себе благопотребными сосудами для почетного употребления из самой гущи самых ярых противников истины. Из всех других прежде всего назовем Хуго Латимера, бывшего студента филологии, магистра искусств, теперь студента теологии. В слепом усердии он свирепствовал против собраний верующих студентов Стаффорда. Церковь же, желая вознаградить своего верного сына, который был сильным, высоким человеком, сделала его крестоносцем в университете. На своем экзамене по теологии этот солидный противник нового учения сделал доклад против Меланхтона и его только что вышедшего труда "La communes". Но в университете было одно сердце, которое уже долгое время взывало к Богу за этого пламенного юношу-оратора, чтобы Он все же просветил его. Это был физически слабенький, но духовный герой веры Томас Бильней. По окончании экзамена он предстал пред Богом, пал на колени, умоляя о спасении молодого человека, и тогда пошел к нему на дом. Латимер принял его с очевидным восхищением. Бильней, казалось, совсем не заметил этого и тотчас начал рассказывать молодому священнику в форме исповеди свое обращение к Богу. Он говорил о нужде и страхе, которые пережил, пока не знал Бога, как он молился и истощал себя до тех пор, пока в его руки не попал Новый Завет Христа, в котором он получил благую весть, что Иисус есть его личный Спаситель, говорил и о том, как он был спасен верою через благодать. Красноречивыми словами он сообщал внимательно слушавшему молодому священнику о спасении, данном ему Иисусом Христом и о том мире души, которым он владеет теперь верою через пролитую Господом святую кровь на Голгофе. Бильней уже давно перестал говорить, а Латимер все сидел на своем стуле тихо, не произнося ни слова. Вдруг он закрыл свое лицо обеими руками и начал горько плакать. Бог благословил слова Своего служителя. Он просветил сердце молодого священника, как это было некогда с Савлом. Теперь Бильней приступил к сокрушенному сердцем человеку и с искренней любовью утешил его. "Брат мой, сказал он, - если твои грехи даже, как багряное, Он убелит их, как снег." Этими и подобными словами говорил он к сердцу сокрушенного, и Бог благословил его старания. Вскоре Латимер получил мир с Богом и, когда Бильней оставил его, он из огнедышащего Савла превратился в кроткого Павла.

С этого времени в Кембридже ежедневно видели двух прежних противников постоянно вместе: они совместно читали Слово и совместно подводили итоги прочитанного. Любовь Божья тесно связала их сердца воедино. Как работники, однако, эти два брата и друга оставались различными, они были разными по природе. Пламенный мужественный Латимер имел более деятельный и твердый характер, чем Бильней, с момента своего обращения он возвещал истину в своем Отечестве с силой живого Слова, с такой же смелостью льва и с такой же верностью и постоянством, как Фарель в Швейцарии, который трудился для распространения Слова Божьего и Его истины. О его водворении в небесную Отчизну после долгих лет благословенной деятельности, сожжения на костре, мы еще поговорим позднее. Маленький слабый Бильней, в противоположность ему, был робким человеком, но, когда он на своем пути претерпел страдания* и ужасную превратность, потрудился в Англии во славу Бога и Его свидетельства даже более, чем его деятельный и энергичный друг. Это был человек молитвы, который, подобно Епафрасу, непрестанно подвизался в молитве за благополучие Церкви и распространение Его свидетельства. Как однажды он умолил Бога за Латимера для Церкви, так был выпрошен у Него и профессор-гуманист Барни и через его молитвы приведен к живой вере; да, весь Кембридж и вся Англия вкушали благословение от его молитв. Бильней взошел на костер в 1531 году в бытность ученого, но враждебного государственного канцлера Томаса Мора, с радостным исповеданием и счастливым сердцем претерпел огненную смерть.

* Честолюбивый и властолюбивый государственный канцлер Томас Уосли арестовал его и посадил в тюрьму Бильней и здесь вновь подтвердил доброе исповедание веры, но он был долго осаждаем неверными друзьями, их просьбами и увещаниями до тех пор, пока не отрекся Однако он тотчас почувствовал себя таким жалким и несчастным, как это было с молодым Яковом Паванной, что всем сердцем кричал к Господу до тех пор, пока Он не восстановил его Его свидетельство после этого стало весомее и вернее, чем прежде, и он жаждал засвидетельствовать свою веру мученической смертью.

Свидетельство в Оксфорде. Вильям Тиндаль

Оксфорд не желал прятаться за спиной родственного университета в Кембридже. В Оксфорде Эразм имел многочисленных друзей, и его Новый Завет был в руках у многих. Однако свет Божий впервые разгорелся величественно и ярко лишь тогда, когда канцлер Генриха Восьмого, кардинал Уосли, ярый враг истины, но, подобно королю, покровитель наук, основал в Оксфорде новую коллегию, которая позднее стала называться "христианский колледж" и, как ни странно, в 1523 году призвал из Кембриджа многих выдающихся людей в этот колледж, как, например, друга и раннего соработника Бильнея, ученого математика Иоанна Фрита. Жизнь, вызванная этими достойными людьми, позднее получила дальнейшее развитие особенно после перевода Нового Завета Тиндалем, который был издан в 1525 году.

Вильям Тиндаль, который пришел к познанию истины во время своего студенчества в Оксфордском университете, к моменту образования новой коллегии уже несколько лет как покинул Оксфорд и жил вдали в уединении, чтобы перевести драгоценное Слово Божие на родной язык. Этот верный свидетель Божий появился на свет год спустя за Лютером в прекрасный долине Северна на границе с Валлисом. Его отец рано определил своего одаренного сына в Оксфорд, где тот посещал школу Магдалены, откуда перешел в колледж с таким же названием, чтобы изучать там филологию и философию. Благочестивый, нравственно чистый юноша, чья жизнь и усердие ставились в пример другим студентам, быстро продвигался в своем обучении, однако мудрость Божия ему не была еще известна. В это время в его руки попал греческий Новый Завет Эразма, он вчитывался в Слово Божие вновь и вновь. Тиндаль не был обращен, как Бильней, при первом же чтении книги, но Божья истина осветила его сердце и оживила его. Вскоре после того, как эта милость была послана ему, он собрал вокруг себя студентов, которые уже либо были возрождены через слово Божие, либо жаждали придти к источнику живой воды. Враги света не хотели и дальше терпеть это. Доктор Тиндаль вынужден был оставить Оксфорд. Он прибыл в Кембридж и работал здесь некоторое время с Бильнеем и Фритом совместно в деле евангелизации. Позднее мы видим его в качестве учителя в долинах на его родине в доме сэра Джона Уолша, знатного дворянина, который состоял в дружбе с Генрихом Восьмым. За столом сэра Джона в гостях часто бывали высокие особы гражданских и духовных чинов, с которыми уважаемый домашний учитель нередко вступал в серьезные беседы. Иные удивлялись, иные в ожесточении искали способ уничтожить этого "еретика", который Священное Писание называл Словом Божиим, ежедневно читал его и разоблачал папство и римскую церковь, однако его положение в доме знатного сэра Англии защищало его. Тиндаль вскоре почувствовал себя в доме знатного господина не на своем месте. Правда, под его защитой он хорошо потрудился и многие соотечественники верою приняли благую весть, но неокрепшие, неутвержденные верующие не владели оружием духовным, чтобы победоносно отражать учения и лжевыводы священников. Так многие из них снова попадали в сети врага душ человеческих. "Ах, - сетовал Тиндаль, - если бы народ имел в своих руках Слово Божие на родном языке, тогда бы он не служил этим лисицам!" С того времени он уже не имел себе покоя. В надежде на Бога он сложил с себя эту должность и отправился в Лондон, чтобы приступить там к переводу Библии на английский язык. Однако кто приютит странника в этом великом мировом городе и предоставит ему возможность совершить дело Божье? Тиндаль пошел к епископу Лондона, другу Эразма, но тут он вскоре увидел, что с его стороны ожидать помощь ему не приходится. Дверь епископского дворца закрылась за ним, и вот он снова оказался на улице бесприютным странником. Но его сердце не теряло мужества. "Я жажду по Слову Божьему, и я хочу перевести его, кто бы что бы ни сказал, кто бы что бы ни сделал, Бог не предаст меня на неудачу!" И Бог благословил Тиндаля по его вере. Один купец-христианин, Гамфрет Монмаус, познакомился с ним и сказал служителю Божьему, не имеющему средств: "Войди в мой дом и трудись там над твоим переводом." В течение года Тиндаль переводил здесь в тишине и уединении Новый Завет со всяким усердием и всей верностью; его друг, математик Джон Фрит из Кембриджа, пришел и помог ему. Однако в это время некоторые верующие в городе навлекли на себя тяжкое гонение, потому что они читали на родном языке части из Слова Божьего. Тогда Тиндаль вспомнил слова Господа: "Будут гнать вас в одном городе, бегите в другой." Тогда он покинул Лондон и направился на родину Лютера. Монмаус дал ему на дорогу немного денег. Тиндаль сначала работал в Гамбурге, а затем в Кельне, продолжал делать перевод Нового Завета, терпя многие лишения. 40 страниц Слова Божьего были напечатаны уже в 3000 экземплярах в Кельне, когда однажды в его комнату ворвался испуганный книгопечатник и сообщил ему, что дело разоблачено и что его жизнь в опасности. Тогда Тиндаль бежал из Кельна. С небольшой пачкой в руках, в которой находилось драгоценное сокровище его жизни, рукопись, он поплыл на корабле по Рейну в Вормс. Он не смотрел на играющие переливы волн реки, на его берега с прекрасными замками и городами, его взор был направлен вверх, к Богу, чтобы Он и дальше сохранил бы его и исполнил его желание подарить английскому народу Его Слово на родном языке. Здесь, сначала в Вормсе, а затем в Марбурге Тиндаль увидел исполнение своего горячего желания по великой благодати Божьей, несмотря ни на какие оковы и ловушки врагов! Новый Завет вышел здесь в 1525 году на английском языке в двух изданиях и был доставлен через Нидерланды на родину Тиндаля. Книги, упакованные под видом купеческого товара были доставлены в Лондон и разгружены. Как раз в это время в гавани не было агентов кардинала Уосли, так что перевод Слова Божьего в тысячах экземпляров беспрепятственно попал в город. Гаррет, верующий помощник проповедника, осмелился предоставить свое жилище под склад драгоценного товара, и книги расходились по рукам через его слушателей. Он сам лично доставил в Оксфорд большое количество экземпляров. Вскоре Новый Завет был распространен до Шотландии, а затем перешел и шотландские границы. Кардинал Уосли долгое время не знал о выгрузке запрещенной книги. Как только дело обрело огласку, он начал свирепствовать против книги и организовал по всей стране охоту за ней, при этом к своему ужасу он узнал, что упомянутое антверпенское издание Нового Завета уже несколько дней тому назад оказалось в стране. Целые груды книг были уничтожены, третье издание за большую сумму выкупил епископ из Лондона Тронсталь, чтобы покончить с этим злом. Купец Августин Пакингтон, принявший на себя это дело массовой скупки, перевел Тиндалю крупную сумму денег, чтобы тот, имея деньги, организовал новое, улучшенное издание Нового Завета, что он и сделал. Вскоре неутомимый Байфилд переправил через Нидерланды новый груз с Новыми Заветами.

Тиндаль в Нидерландах продолжал терпеть новые лишения и гонения. Начиная с Англии, противники стремились лишить его жизни как первопричину моровой язвы - ереси, которая, казалось, охватила всю страну. Некоторое время мы находим его вместе с его соотечественником Ковердалом в Гамбурге, где оба стремились перевести Ветхий Завет, затем снова в Нидерландах. В 1535 году после многолетней слежки и поисков он впал во власть разъяренных львов. В течение года он находился в тюрьме, затем он был сожжен на костре в Вильфорде в Брабанте. Но слово Божие и Его свидетельство осталось. Священное Писание Нового Завета, которое после долгих трудов, многих усилий, тяжестей и лишений Вильям Тиндаль смог до своей смерти переправить на свою родину на родном языке, с того времени оттуда распространилось на более чем ста языках в миллионах экземпляров во все части мира.

Это Лютер предвидел в вере, когда он сочинял песню в честь первых нидерландских мучеников, в ободрение и утешение их: Позволь им ложь плести и впредь, Они забыли Бога! А ты, вкусив победно смерть, Сверши свою дорогу! Один лишь миг - зима пройдет, Наступит красно лето, Твой дух в бессмертье перейдет, В нетление одетый.

Гонения в Оксфорде и Кембридже

Молодые доктора нового колледжа в Оксфорде Иоанн Фрит, Ричард Кокс, Майкл Друм, Вильгельм Байли, Иоанн Кларк со своим верным другом Далабером и другие ученые, как и их друзья в Кембридже, из которых мы уже ранее называли Стаффорда, Бильнея и Барнеса, проводили собрания, на которых читали и разбирали Слово Божие. Оба высших заведения познали истину и долгое время были светом истины в Англии. От них распространялось сияние света глубоко в народные массы, особенно после того, как Тиндаль перевел Новый Завет и переправил его к ним. В 1526 году Господин жатвы допустил великий шторм гонений над молодой порослью. Заносчивый кардинал Уосли, главный канцлер Генриха Восьмого, сын мясника из Ипсвича, надеющийся после смерти папы Адриана получить тройную корону, стремился сохранить в британской стране старую церковь в чистоте и безупречности, и вот теперь молодая коллегия в Оксфорде, его собственное создание, превратилась в средоточие учителей и проповедников ереси. Поэтому в Оксфорде в первую очередь так называемое зло должно было быть удалено, как с тела удаляется злокачественная опухоль. Молодой Гаррет из Лондона к тому времени также находился там, ему угрожала особенно большая опасность, потому что он ревностно распространял Новый Завет. При появлении комиссии Уосли, Гаррет, предупрежденный друзьями, бежал из города. Однако его поймали и с неописуемым варварством так привязали к колоде, что его ноги находились на уровне его головы. Также и Далабер, который принял Гаррета с его книгами, был вскоре арестован. Да, все доктора коллегии без исключения, довольно великое число (Мерль д' 0бине, том 5, стр. 323), после краткого допроса были брошены в мрачное холодное тюремное подземелье, где воздух был отравлен запахом рыбы, которая хранилась там. Некоторые из них, менее виноватые, вскоре были освобождены из этой отвратительной тюрьмы; их наказание состояло в том, что они должны были явиться на площадь в сопровождении торжественной процессии с охапкой хвороста на своей спине, разжечь большой костер и бросить свои книги в разъяренное пламя костра. Остальные ученые, цвет молодежи Англии, должны были еще шесть месяцев томиться в подземелье. Их единственный рацион питания состоял из соленой рыбы, которая давалась им без воды. С впалыми глазами, обросшие, с надорванными силами, частью уже сраженные лихорадкой, сидели верные свидетели Христа, как призраки, за толстыми сырыми стенами. Досточтимые Кларк, Годман, Байли и Сумнер первые были сражены лихорадкой. Господь взял их к Себе в лучезарные высшие обители в вечное блаженство. Остальные, в их числе Кокс, Феррар и Удал по истечении назначенного срока были выпущены из тюрьмы бледные и изможденные. Некоторые из них позднее, когда гонения улеглись, стали знаменитыми учителями теологии. Многократно упомянутый нами благороднейший Иоанн запечатлел свое верное свидетельство перед Богом и людьми в 1534 году на костре. С самого момента своего обращения - он в восемнадцать лет, будучи еще студентом математики, познал Господа - с тех пор до самой смерти с достойной изумления верностью и преданностью служил Своему Господу.

В Кембридже гонения со стороны Уосли были менее жестоки. Как и в Оксфорде, однако, многие были арестованы. Но в обоих университетах свидетельство Божие не исчезло.

Гонения по всей стране

Кардинал Уосли не успокоился жестоким подавлением ученых, он добился от короля составления прокламации, по которой было установлено гонение всех верующих по всей стране. "Не осталось ни одного камня, - говорит в летописи Фокс (Мерль д' 0бине, том 5, стр. 597), - который бы они не перевернули, ни одного уголка, который бы они не перерыли, чтобы привести в исполнение прокламацию короля, и вскоре последовало чудовищное истребление верующих." Здесь, конечно же, мы не имеем возможности назвать имена всех свидетелей в Англии, которые во славу своего Спасителя должны были испытать тюрьмы, пытки и костры, или же описать их мучения. Мы последуем только за двумя из тысяч и расскажем о мучениях, которые выпали им на долю за мрачными, толстыми стенами тюрьмы.

Уже ранее названный Гильтон Байфилд, который переправил новую партию Новых Заветов через Нидерланды, подвергся ужасному преследованию. За ним гонялись, как за редчайшей добычей. Наконец, он попал в их руки. Его бросили в башню лоллардов. Здесь Байфилд нашел уже страдающего там за веру ректора Патморе, утешил, ободрил и укрепил его. Затем его повели в совершенно темную камеру епископского дворца, где хранился уголь. Тут его прикрепили вплотную к холодной стене тяжелой цепью за шею, талию и за ноги. В таком ужасном положении, не имея возможности ни сесть, ни лечь, как будто он был заживо распят на кресте, он должен был терпеть свой крест. Руками палача был положен конец его страшным страданиям, и он триумфально вошел в радость Господина своего.

Другой арестованный, которого мы сейчас хотим посетить в его темнице, был молодой художник Эдвард Фриз. В одном доме, который он декорировал, он сделал надписи из Библии и за это был брошен в темницу в Фульгам. Единственный хлеб, котором его здесь питали, был испечен из опилок. Его несчастная жена, которая у своего сердца носила ребенка, пришла навестить его, однако страж быстро показал ей от ворот поворот, и поскольку она умоляла его и не уходила, то получила от этого изверга такой удар ногой, что и мать и ребенок умерли. Фриз вскоре из Фульгама был переведен в башню лоллардов и там крепко скован цепями, так что только правая рука его оставалась отчасти свободной. Но когда однажды обнаружили, что художник свободной рукой углем написал некоторые слова веры на стене, тогда и правая рука была окована цепью. Теперь художник сидел молча, не имея возможности шевелить своими членами тела. Понемногу его мысли смешивались, и его дух стал ненормальным. Грубое обращение, ужасный хлеб, смерть жены, долгий арест, - все это свело его с ума. Однако Бог в Своем чаде с помешанным рассудком мог сохранить веру. Господь оставался постоянным утешением этого бедного художника. Когда его привели на допрос перед консисторией, он смущенно смотрел вверх на Господа и когда начался допрос, то на все вопросы мудрый сумасшедший отвечал одними и теми же словами: "Мой Господь есть Благой Бог!"

Судьи освободили несчастного, отняв у него прежде жену, ребенка, имущество, здоровье, разум, да и вообще все, только жизнь от Бога они так и не смогли у него отобрать.

Генрих Восьмой и Реформация

Пока подобное происходило в Оксфорде и в Кембридже, многие сочинения Лютера через море нашли доступ в Англию. Король Генрих Восьмой, который в своей молодости изучал теологию, поскольку он, как второй по старшинству ребенок в семье должен был стать носителем духовного сана, он сохранил в себе привязанность и тягу к теологическим сочинениям. Опасности, которые угрожали церкви в его стране, до сих пор его лично мало интересовали, однако когда немецкий реформатор поднял свой сильный и громкий голос и привел в изумление весь мир, то он охотно заглушил бы восходящий виттенбергский совет. Он сочинил один труд против книги Лютера "О вавилонском рабстве христианской церкви" в 1522 году, где он защищал семь таинств католической церкви и в котором отзывался с презрением о происхождении немецкого реформатора от низкого сословия. Лютер ответил на это коронованному критику в своей резко-грубой манере и отплатил ему той же монетой. За свою ревность Генрих получил от папы почетный титул "защитника христианской веры". Теперь его честолюбие было удовлетворено, новое или старое учение мало занимало государственного человека. С того времени он замолчал и не отвечал на сочинения Лютера, ограничившись в своей деятельности тем, что несколько лет притеснял верующих в своей стране и многих казнил.

По предвидению Божьему, однако, должно было случиться, чтобы Генрих Восьмой порвал с Римом, дабы Англия получила свободу. В Британии папский престол должен был пасть, чтобы престол Христа получил признание. Генрих Восьмой был обручен с Катариной из Арагонии, с вдовой его рано ушедшего из жизни брата Артура. Папская булла разрешила ему жениться на жене брата. Но когда его сердце загорелось греховной страстью к придворной девице, а она, прожившая во Франции немалое время при дворе благочестивой Маргариты из Наварры, испуганно отступила от этой любви, то он внезапно начал проявлять беспокойство по поводу своего брака на жене брата, Катарине. Бог по книге Левит (18, 16 и 20, 21) запрещал ему жениться на жене брата. В это верил странным образом позднее ставший реформатором и мучеником Гранмер. Другие же теологи, наоборот, говорили, что во Второзаконии (25, 5) Бог повелевает, чтобы брат по смерти брата брал себе в жены его вдову. Генрих же заявил, что первая заповедь - это нравственная заповедь и потому относится и к нему, а последняя относится только к иудеям. Потому вскоре он потребовал от папы расторжения брака. Клеменс Седьмой, конечно же, пошел бы навстречу требованию короля, если бы не булла его предшественника, которая одобряла брак, и если бы немецкий кесарь, племянник несчастной Катарины, не возражал бы против развода. Уосли, который очень боялся связи короля с Анной Болейн, однако еще больше опасался разрыва с Римом и папским престолом и короной, которую обещал ему Карл Пятый, долго удерживал его, но тот стал весьма недовольным и нетерпеливым и отторг свою страну и церковь от папского престола. В 1531 году английское духовенство должно было признать Генриха Восьмого главой английской церкви, что и было сделано. На следующий год он обручился с Анной Болейн, которая только по неотступным просьбам ее мирского отца согласилась на это. Через три года Генрих подставил ее голову под топор палача.* Парламент должен был все деньги и весь доход, перечисляемый ранее Риму, теперь отдавать в казну короля. Отношения между Англией и Римом были полностью прерваны. Генрих был признан главой англиканской церкви, но он не стал главой английской Реформации. "Защитник веры", как назвал короля папа, отделился от папы не из-за разногласий в вероисповедании. Лютер со своей верой и учением был для него так же ненавистен, как и ранее. Протестанты и католики, таким образом, равно были озадачены. Так, в 1534 году два врага Реформации, ученый государственный канцлер, сэр Томас Мор и почтенный епископ преклонного возраста из Рочестора, Иоанн Фишер, были осуждены на смерть и казнены за то, что они главой английской церкви признавали не Генриха Восьмого, но папу.

Свидетельство в Оксфорде. Вильям Тиндаль

* Она была заподозрена в супружеской неверности. Об обращении Анны нам ничего неизвестно, но мы знаем, что она была благосклонна к реформаторам, охотно читала их труды и в противовес подозрениям короля почиталась добродетельной женой. Третья жена Генриха, Иоанна фон Сейхор умерла в 1437 году, четвертая - Анна фон Клеве, была отослана им обратно домой. Катарина Говард, пятая жена, великая противница протестантов, умерла, подобно Анне Болейн, на эшафоте. Последняя жена, Катарина Парр, была вновь благосклонна к реформаторам. И она была подведена под топор палача. Она умерла в 1547 году. Ее муж умер так же в 1547.

Многие богатые монастыри и аббатства страны, которые съедали пятую часть доходов, стали первоочередными жертвами королевской реформации. Он послал туда своего нового канцлера, позднее ставшего мучеником, Томаса Гронвеля, чтобы произвести там инспекцию, через которую было установлено, что в большинстве своем они занимаются лишь непотребством и праздностью. Монахи и монахини были разогнаны без всякой милости и сострадания, монастыри отменены. На этом закончились всякие церковные изменения, если не считать некоторых небольших поправок в культе и учении внутри церкви. Архиепископ из Кантербери, Томас Кранмер, благочестивый, но слабохарактерный человек, который познакомился с учением Лютера в Германии, уже с 1533 года старался произвести постепенный переворот внутри английской церкви тихо и мирно на основании Слова Божьего. Генрих Восьмой, однако, горел желанием стяжать славу, что именно он утвердил учение в своей церкви. Для этого он в 1538 году опубликовал шесть артикулов, которые история назвала "кровавыми", потому что эти нововведения стоили жизни многим тысячам как католиков, так и протестантов, которые не могли признать это. Эти шесть артикулов требовали признания под страхом смертной казни: учения о видоизменении хлеба, безбрачия священников, обета целомудрия, вкушения вечери при определенном человеке, тайную исповедь и частную мессу. Таким образом, учение оставалось католическим, только церковь вместо непогрешимого папы получала непогрешимого короля во главе своей. С 1535 года в стране разрешалось распространять Библию, как в переводе Тиндаля, так и в кафедральном переводе и с тех пор в каждой церкви находилась Библия на подставке для чтения при хоре, прикрепленная цепочкой; к ней все имели доступ. Однако после смерти Генриха Восьмого Кранмер смог произвести свои умеренные реформы внутри церкви и ввести учения на основании Слова Божиего.

Правление Эдуарда Шестого

Эдуард Шестой, единственный сын Генриха Восьмого, при смерти своего отца был всего девяти лет. Молодой король, вместо которого правление вел реформаторски настроенный герцог фон Сомерсет, от Бога был щедро одарен редчайшими способностями, которые при помощи отличных учителей, предоставленных ему отцом, блестяще развивались. Еще сохранились письма, которые Эдуард написал самостоятельно на французском и латинском языках в свои неполные 10 лет, они демонстрируют духовное развитие принца. Бог сотворил над ним еще большее: Он открыл его сердце для принятия благодати и истины, что явилось во спасение всех людей. Это могло быть сокрыто недолго. В день коронации в феврале 1547 года перед праздничной процессией, которая от Вестминстерского аббатства направлялась в королевский дворец, на подушках несли три меча. При этом Эдуард воскликнул: "Недостает еще одного меча." Главный над церемонией спросил: "Что это за меч?" Король на это ответил: "Библия, ибо сия книга есть меч духовный и надежнее всех этих! С ним мы сможем благоуспешно управлять, без него же мы ничто!" Тогда было принесено Священное Писание и книгу торжественно пронесли во главе процессии. В том же месяце все, заключенные за евангельскую веру, были отпущены на свободу и изгнанные возвращены назад. Шесть кровавых артикулов были отменены, на место их архиепископ Кранмер и епископ Ридли ввели новые артикулы веры. Они издали две книги, известные под названием Первой и Второй книги Эдуарда Шестого. Позднее из них в английской церкви была составлена всеобщая молитвенная книга, которая употребляется на богослужениях в Англии и поныне. Священники с тех пор могли вступать в брак, тайная исповедь, иконослужение, поклонение святым и душевная месса были отменены, богослужение должно было проводиться на английском языке. Внешнее украшение, одеяние и культ, однако, остались почти полностью католическими. В Оксфорд и Кембридж снова были призваны верующие профессора, среди них были люди с континента, как, например, уже известный нам реформатор Бучер и Петр Мартир. Самым большим благословением, которое выпало на долю Англии за кратчайшее правление Эдуарда Шестого, было распространение в стране Священного Писания. Свет Божий теперь был установлен на светильник и светил всем по всей стране.

Молодой, благочестивый и отменный правитель, к сожалению, умер в свои едва исполнившиеся пятнадцать лет, 6 июля 1553 года. На своем смертном ложе он громко молился: "Мой любимый Господь и Бог, благослови мой народ, управь и защити Свое наследие! О, Господь мой и Бог мой, упаси Твой избранный народ в этой стране! О, Господь мой и Бог мой, огради страну от папства и его заблуждений и сохрани Твою истинную религию, чтобы я и мой народ могли славить Твое святое имя! Услышь меня во имя Иисуса Христа!"

Иоанна Грей

После Эдуарда Шестого на престол должна была взойти его единородная сестра Мария, строгая католичка, или же младшая, протестантски настроенная Елизавета, однако честолюбивый герцог из Нортумберленда склонил молодого короля назвать своей преемницей верующую и исполненную Духом Иоанну Грей, дальнюю родственницу королевского двора. Благородная Иоанна Грей, владевшая богатейшим сокровищем познаний, так что она читала греческого писателя Платона и Священные Писания на их древнем языке в оригинале, охотно удержалась бы вдали от дворцовых интриг и государственных забот, она охотно посвятила бы свою жизнь Господу, однако она пошла навстречу пожеланиям умирающего короля. Но родная сестра короля Мария нашла поддержку в народе, который знал, что после Эдуарда Шестого законной наследницей трона является именно она. Произошла гражданская война, из которой Мария вышла победительницей. Первым делом она казнила тех государственных советников, которые вознесли на трон Иоанну Грей, а невиновная Иоанна сама была посажена в Тауэр под Лондоном. Иоанна провела в тюрьме шесть тяжких, но благословенных месяцев, в многократно прочитанном греческом Новом Завете она находила свет, утешение и силу. Католический прелат Фекгам посетил благородную затворницу, чтобы возвратить ее назад в лоно католической церкви, но она была настолько углублена и утверждена в Слове Божием, что прелату ничего не оставалось, как молча удалиться (Хекель. "Мученики евангельской церкви"). Накануне перед своей казнью под вечер она послала своей сестре свой любимый греческий Завет, написав ей при этом длинное подробное письмо. "Я здесь посылаю тебе, моя дорогая сестра, — начинает она свое письмо (Хагенбах Лекции, том 3, стр. 201) так, - книгу, которая не украшена пышно, не тиснена золотом, но которая в своей истинной сути превосходит все сокровища мира. Это книга - Благая Весть нашего Господа, Его последняя воля, Его Завет для нас, бедных грешников. Здесь найдешь ты истинный путь в вечное блаженство, и если ты с помощью Бога и благословения Святого Духа будешь читать ее, уразумеешь путь к вечной жизни, как ты должна благословенно жить и благословенно умереть. Это драгоценнее и желаннее всех сокровищ, почестей и наград тленного мира, они невидимы и совершенно иного свойства. Сокровища, которые мы черпаем из этой книги, таковы, что их ни вор не украдет, ни огонь не сожжет, ни моль не съест. Прошу, милая сестра, подвизайся, как Давид, чтобы познать святой закон Божий." Дальше она продолжает наставлять свою сестру и указывать на Господа, а затем говорит: "Что же касается моей смерти, то прошу тебя всем сердцем, любимая сестра, чтобы ты радовалась со мной, так как я сниму с себя одежду тления и облекусь в нетление. Я глубоко убеждена, что, потеряв земную временную жизнь, обрету бессмертие, о котором я молю Бога, чтобы Он подарил и тебе, чтобы Он послал тебе милость и благодать жить во страхе Его и умереть в истинной христианской вере." На следующий день, 12 февраля 1554 года, в возрасте 17 лет в расцвете своей жизни она спокойно в торжествующей вере взошла на эшафот и склонила свою прекрасную голову во славу Господа под топор палача. Иоанна Грей является следующим благородным женским образом из реформаторского времени, ее мы можем смело ставить наряду с Иоанной д'Альбер, Юлианой фон Штольберг и Луизой Генриеттой, которых мы встречаем во французской, немецкой и нидерландской истории как верных свидетельниц Господа, как украшение всего христианского женского мира.

Правление Кровавой Марии

Мария, которая в истории названа Кровавой из-за чудовищного гонения на протестантов, взошла на английский трон летом 1553 года. Она унаследовала от своей матери, Катарины фон Арагониен, ненависть к протестантам и в 1554 году была обручена с Филиппом, угрюмым сыном Карла Пятого, позднее ставшего королем Филиппом Вторым. Чудовищный испанско-католический фанатизм в Англии начал яростную борьбу против свидетельства и истины. Главы Реформации, например, Кранмер, Роджерс, Ковердэйл, Хопер были первыми брошенными в тюрьму, а верующие профессора, краса университетов Оксфорда и Кембриджа, вынуждены были снова оставить свои места. Епископ Гардинер фон Ворчестер, враг Реформации, был возведен в ранг канцлера государства, а из Рима прибыл кардинал Поле с индульгенциями, уполномоченный потерянную Англию возвратить в лоно материнской церкви. Около тысячи выдающихся реформаторов поспешно оставили страну и направились в Женеву, Базель и Цюрих, среди них было много епископов, дворян, ученых. Благодаря мягкому, человеколюбивому нраву кардинала, который желал вернуть заблудших церковным учением и авторитетом, а не огнем и мечом, планомерное обращение и очищение народа было не настолько ужасным, как это, вне сомнения, было бы при Филиппе из Испании или Кровавой Марии. И все же через фанатизм королевы, канцлера Гардинера и епископа Боннера из Лондона вскоре по всей стране запылали костры инквизиции.

Первым мучеником при Марии был Джон Роджерс, бывший католический священник по мессе, а теперь проповедник Евангелия в Лондоне, который содействовал переводу Священного Писания Тиндалем и Коведрэйлом. Когда он пришел к вере через Слово Божие, то он покинул страну и долго путешествовал по Германии. Там он прекрасно овладел немецким языком, так что долгое время в Виттенберге смог проповедовать Евангелие. Когда на английский трон взошел король Эдуард Шестой, Роджер со своей немецкой женой и детьми возвратился на родину и проповедовал Сло во Божие в церкви Святого Павла. Когда же Мария после брата взошла на престол и снова ввела мессу и римский культ, Роджерс, поскольку он не хотел уклоняться от истины, должен был быть устранен. Канцлер вначале охранял его под домашним арестом, чтобы он не имел возможности встречаться с членами общины, в течение шести месяцев, но затем, когда такие дела в государстве продвинулись далее, он заключил его в обычную тюрьму. За время своего продолжительного заключения Роджерс трижды подвергался допросу (П.Кроциус. Книга о мученике, стр. 584). Бог дал ему благодати и мудрости посрамить противников и их церковных отцов на основании Священного Писания, но ярость врагов через это стала лишь еще необузданнее. Он был отлучен от церкви, заключен под проклятие и осужден мирским судом на сожжение заживо. Осужденный смело ответил собравшимся: "Вот я стою перед лицом Живого Бога и перед таким высоким собранием и призываю Бога во Свидетеля, что я не чувствую себя виновным в заблуждении, в ереси или в лжеучении, от которого я должен был бы отречься. Более того, скажу, что я уверен, господин канцлер, что и мне и вам однажды придется предстать перед Всевышнем и всеправеднейшим Судьей. Я же имею надежду, что буду найден членом христианской вселенской Церкви, буду найден в истинном Сыне Божьем и войду в жизнь вечную. Что же касается вашей церкви, то не было нужды отлучать меня от нее, поскольку я с вами, - да будет прославлен и возвеличен за это Бог! - уже двадцать лет не имею никакого общения."

Бог дал Роджерсу благодать взойти на место казни в Шмитфильде, где он был заживо сожжен спустя четыре дня, 4 февраля 1555 года, спокойно и твердо с радостным сердцем прославил он своего Господа мученической смертью.

Благочестивый и верный епископ Хопер последовал за Роджерсом тем же путем через пять дней и вошел в радость Господина своего. Хопер обратился к Господу еще будучи студентом Оксфордского университета через внимательное чтение Нового Завета и спустя некоторое время переселился на континент, откуда возвратился в Англию во времена правления Эдуарда Шестого. Хотя он был испытан и признан духовным лицом, все же долгое время не мог проповедовать в церкви, поскольку противился носить священническое одеяние. Эдуард призвал к себе Хопера и слушал благословенного искусного проповедника Евангелия, так что назначил его епископом. Правда, и тогда повторились распри, но король разрешил благочестивому человеку после его назначения выступать на служении без облачения. Хопер был неустанно деятельным, сеял семена Слова Божьего в сердца искренне верующих, выращивал урожай, удобряя и поливая нежные всходы. Католическая Мария оторвала епископа от его верного служения и бросила в тюрьму на основании ложного обвинения. В мрачном, узком подземелье, куда стекали нечистоты и испражнения обитателей тюрьмы, Хопер пролежал многие месяцы, здоровье физически крепкого человека было навсегда подорвано здесь и сама жизнь была под угрозой. На допросе, куда его привели, он отвечал лукавым священникам и фанатичному канцлеру с уважительным достоинством и мудростью, но и его, как Роджерса, отлучили от церкви, прокляли и приговорили к смерти. Хопер, епископ из Гловчестера, был заживо сожжен 9 февраля 1555 года напротив кафедрального собора, в котором он так долго возвещал Господа Иисуса Христа и Его истину в плотном окружении слушавших числом около семи тысяч человек. Боли, которые испытывал мученик, должно быть, были великими и не могли не вызвать глубочайшее сострадание и боль в сердцах окружавших людей. Его сердце было сохранено в мире Божьем, его уста молчали, но его просветленный взгляд, устремленный вверх, покой, который отображался на его лице, несмотря на жестокие мучения, прославляли Господа, избавившего его от мучений и удостоившего его сиять светом истины среди растленного и развращенного мира, страдать как свидетеля Его. Ему предложили милость избежать костра, если только он отречется, но Хопер решительно и в ужасе отверг подобное помилование. Он желал завершить свое дело как верный раб.

Вскоре доктор юриспруденции Роланд Тэйлор в Суффольке, проповедник и профессор Лаврентий Сандрес в Ковентри и епископ Феррар из Кармартено из Уэльса про славили Господа такой же смертью. По всей стране, то тут, то там пылали костры инквизиции, и ошеломленный народ с болью в сердце огладывался назад на благословенные дни правления Эдуарда Шестого, который обращался даже с противниками со снисходительностью, мудростью и человеколюбием. И здесь мы не сможем перечислить все имена мучеников, которые в правление Кровавой Марии явили доброе исповедание и смертью запечатлели свою веру. Рассмотрим вкратце конец жизненного пути трех уже названных нами епископов: Николаса Ридли, Гуго Латимера, Томаса Кранмера.

Латимер, Ридли и Кранмер

Гуго Латимер, как и его друг Билни, уже при Генрихе Восьмом был готов принять венец мученика, но Генрих назначил его епископом в Ворчестере. Как епископ, он вскоре постиг, что Генрих Восьмой не был реформатором, как он было надеялся, по Божьему промыслу. Потому он сложил с себя епископство и жил в уединении. Однако именно здесь взыскали его враги народа Божьего, так что Латимер еще при Генрихе вынужден был находиться заключенным в Тауэре вблизи Лондоне еще шесть долгих лет. Правление Эдуарда принесло ему свободу. Теперь он вновь трудился епископом в Ворчестере с прежней своей ревностью и усердием. Эдуард часто и охотно слушал епископа, его служители поносили Латимера, полагая, что он наносит ущерб государству. Мария, преемница Эдуарда, снова заключила Латимера в тюрьму. На этот раз в Тауэре он встретился с Ридли, ученым епископом из Лондона. Молодой Ридли устремился к седому Латимеру, как к родному отцу, и нашел в нем утешение и силу, поскольку Латимер в тюремном заключении сохранил не только твердую веру, но и природный юмор,* ничуть не заблуждаясь в реальном исходе дела. Из Лондона заключенных перевели в Оксфорд, куда был доставлен так же старец, архиепископ Кранмер из Кантербери, чтобы здесь предстать пред судьями королевы и папскими теологами на допрос. Латимер из своего заключения послал своим друзьям верующим, соучастникам в страданиях, письмо, полное утешения и наставления. Ридли он сказал: "Будем же мужественны и непоколебимы, чтобы мы были такими филиппийцами, которым "дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него". Точно так же помышлял и Ридли, епископ из Лондона. Уже заранее, еще до допроса, они все, включая и Кранмера, были осуждены судьями и прокляты. Кранмер на приговор судей ответил: "Я аппелирую по поводу вашего судейского приговора к праведному суду Божьему." Ридли воскликнул: "Вы изгоняете меня из вашего общества, но я доподлинно знаю, что мое имя записано в другом месте, куда ваш кровавый приговор и ваше осуждение только убыстряет мое водворение, нежели я смог бы перейти туда по естественному возрастному сроку." Латимер объявил: "Я славлю и благодарю Бога за то, что Он удостоил меня прославить Его в такой старости моей мученической смертью." На диспутах, которые продлились после этого еще несколько дней, Ридли с изумительной ясностью и остротой разоблачал папские заблуждения на основании Слова Божьего и сочинений некоторых отцов церкви. Латимер перед высоким собранием не хотел знать ничего, кроме Христа и Его слова. Он, опираясь на свою трость, держа в руке Библию, очки его свисали на грудь, стоял с покрытой головой перед судьями и теологами. Когда они указали ему на собор, который мыслил иначе, чем он, то седой старец ответил: "Какое мне дело до чужестранных варварских имен! Я простой англичанин и воспитан по сути и обычаям своего народа. Из-за этого вы посадили меня на долгие годы в школу страдания и лишений, и я лежал на ледяном полу темницы. Моей библиотекой были сырые стены и у меня не было никакой книги, кроме этой старенькой Библии. Смотрите, я прочитал ее семь раз и от вашего учения не нашел в ней ничего! Я верую в учение Библии и готов запечатлеть свою веру своей смертью." Как судьи кричали на слова и доводы Ридли: "Богохульство! Богохульство!", так они и слова старого Латимера объявили болтовней. Тогда Латимер пошел обратно в свою темницу, держа в руке свою Библию. Ридли последовал за ним. 16 октября 1555 года они взошли на костер. Епископ из Лондона был в одежде священника, Латимер в старой тюремной одежде, которую он скинул, подходя к месту мучения, так что перед всеми взорами явился высокий почтенный облик старца в смертной одежде. Доктор Смит держал долгую проповедь перед собравшимися на тему: "Если отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы." Ридли хотел возразить этому, но ему не было позволено, тогда он воскликнул: "Итак, мы передаем наше дело на рассмотрение Божье." Гуго Латимер молчал, только когда огонь был зажжен, он обратился к соучастникам в мучениях: "Будь тверд духом, мой брат Ридли, будь мужественен и непоколебим! Мы сегодня зажжем духовный пожар в Англии, который по благодати Божьей никто не сможет погасить!" При этом весь его вид напоминал пророка. Он выпрямился во весь свой высокий рост, очи его сияли от счастья и вдохновения. Народ смотрел на него с изумлением. Но вот пламя поднялось вверх, и оба преклонились навстречу пламени, как будто приглашая огненные колесницы, которые вознесут их к Богу! Первым умер Латимер. Ридли страдал дольше, но и он вскоре успокоился в Боге.

* Тюремному надзирателю, который вводил его в весьма холодную камеру, Латимер сказал: "Если правительству благоугодно сжечь нас живыми, то оно должно бы позаботиться о том, чтобы мы до этого не окоченели."

Архиепископ Кранмер все еще находился в заключении; уже три года, как он был лишен свободы. Этого престарелого, уважаемого всем народом человека охотно желали бы привести к отречению разными знаками внимания и милости. Лучшие теологи посещали его в тюрьме, и через их постоянные просьбы и советы дружелюбный Кранмер обмяк, он подписал документ, признавая свое отречение. Мария же смертельно ненавидела Кранмера, поскольку он поднял голос за развод ее отца и матери, Катарины фон Арагониен, притом в ее глазах он был заклятым еретиком. Кранмер должен был умереть. 21 марта 1556 года стало днем его смерти. Д-р Коле, как было принято, держал речь, когда старый архиепископ сидел весь в слезах, слезы стекали по его белой длинной бороде. Он плакал не только от сокрушения по поводу своего падения, которое вызвало в нем тотчас невыразимое сокрушение и покаяние, но он плакал так же о несчастном английском народе. Теперь Кранмер должен был взойти на помост, чтобы перед всем народом громко повторить свое отречение на виду ликующей церкви. Но как же они были возмущены, когда Кранмер в своей длинной речи, обращенной к народу, сильно разоблачил их учение и предостерегал англичан от лжеучения Рима. Гневно потеснили они его к костру, который был зажжен там, на месте, где отдали свои жизни Ридли и Латимер. Когда же пламя костра поднялось ввысь, благочестивый старец, на которого народ мог взирать только с почтением и состраданием, протянул свою правую руку, которая подписала отречение, в пламя и держал ее в пылающем огне до тех пор, пока она, обгорев, не опустилась безвольно. Тогда огонь охватил так же его, однако он стоял непоколебимо в огне с благодарным сердцем за то, что Он удостоил его благодати стать свидетелем Господа. Его дух улетел с возгласом: "Господь Иисус, прими мой дух!"

Подобно старому епископу Поликарпу, подобно Куприяну и Игнатию, умерших во славу Господа около 14 столетий тому назад охотно и с радостью, так умерли и эти епископы, укрепленные той же самой силой и благодатью Христа. "И как было тогда, так и сейчас - славный пример епископов вдохновил многих людей с радостью принимать мученическую смерть. Даже стариков, калек, слепых и дряхлых тащили к кострам, новорожденных младенцев бросали в костер к сжигаемым матерям" (Хагенбах. Лекции 3, стр. 213). За пять дней до смерти Кровавой Марии были сожжены пятеро мучеников в одном костре в Кантербери. Для Англии свидетельство Реформации, казалось, вновь навсегда исчезло, монастыри были восстановлены, был введен вновь римский культ; инквизиция так же должна была быть введена по испанскому образцу, когда Бог сжалился над английским народом. Кровавая Мария умерла 17 ноября 1558 года после пятилетнего правления. Ее смерть наполнила страну радостью. Так были исполнены слова Соломона: "При благоденствии праведников веселится город, и при погибели нечестивых бывает торжество."

Королева Елизавета

Елизавета, дочь Генриха Восьмого и несчастной Анны Болейн, была воспитана в духе протестантства. При правлении ее католической сводной сестры над ней неоднократно бушевал ураган. Дважды во время правления Марии она была посажена в тюрьму на продолжительное время. Во время последних лет господства ее сводной сестры, Елизавета жила в уединении, где она посвятила себя серьезному образованию. Будучи 25-летней целомудренной и образованной девушкой она получила известие о смерти Марии и ее избрании на престол, она пала на колени и воскликнула: "Это от Господа и есть дивно в очах наших!" Все стремление Елизаветы во время ее долгого блестящего правления было направлено на то, чтобы возвеличить и укрепить церковь и государство своего народа. Лично сама она была богобоязненна, ежедневно прочитывала отрывок из своего греческого Нового Завета, но при всем этом в ней крылось немалое честолюбие. Она сильно покровительствовала делу Реформации, но в своей великой государственной мудрости считала необходимым держаться не только 39 пунктов реформационного нового учения для англиканской церкви, но она написала официальный документ, который был издан в 1562 году, точный культ унифицированных молитв и многие церемонии для всех церквей страны, чтобы через это добиться единства и однообразия в них. Таким образом, она притесняла церковь королевской властью, которая заступила на место католицизма, ввела человеческие порядки, которым церковь должна была покориться. Через введение пунктов исповедания веры от народа была почти отнята свобода исследования Слова Божиего, подобно тому, как навязанные человеческие порядки угашают действие Духа в церкви и препятствуют проявлению даров, которые Христос распределил в церкви.

Пуританцы

Жизнь Бога не позволяла втиснуть себя в определенные формы или сковать себя королевскими церковными порядками. Верующий народ был огорчен повсеместно этими насильственными введениями культа и противоестественного смешения папства и Евангелия. Тысячи отказывались от единообразия и называли себя неунифицированными, а так же диссидентами или раскольниками (инакомыслящими), пуританцами (от слова "пурус" (чистый). Они желали очистить христианство от шелухи римских заблуждении и католической примеси).

В противовес им, подчинившиеся нововведенным церковным порядкам стали называть себя конформистами. Для пуританцев теперь начались тяжелые дни; хотя они находились в протестантской стране, они вынуждены были собираться не полностью по Слову Божьему. Для всех граждан под страхом сурового наказания была установлена обязанность подчинения церкви. Просто религиозный человек ищет и находит свое удовлетворение в многоцеремониальном культе. Но рожденная от Бога душа жаждет к Богу Живому, чтобы в Духе и истине прославлять Его. Многие верующие проповедники и общины ходатайствовали о чрезвычайном законе по отношению к жесткой унификации, но все их попытки или поправки были отклонены, непослушные претерпели тяжкие наказания. Тогда такие проповедники, которые не могли пойти против своей совести, вышли из церкви, другие же сложили с себя церковные обязанности. Некоторые были даже убиты или сожжены, двоим же, которые не желали слушать, отрезали уши. Однако такие жестокости особенно сильно начали совершаться при правлении католического дома Стюартов, который унаследовал трон после смерти Елизаветы в 1603 году в лице Якова Первого, и при иерархически настроенном архиепископе Уильяме Лауде из Кантербери, который постановил для англиканской церкви учение о непрерывной преемственности епископатства, а приверженцев Кальвина называл просто еретиками. Для тысяч пуританцев эмиграция казалась единственным средством спасения для сохранения чистой совести. На той стороне океана в Новой Англии они искали новую родину. Когда же эмиграция приобрела невиданные масштабы, английское правительство было озадачено и стало удерживать корабли. Так, в 1637 году были возвращены назад на Темзу несколько судов, на борту которых среди многих пуританских эмигрантов находилось немалое число проповедников. Одним из них был Оливер Кромвель, который по промыслу Бога, Кто превозносится над всем, должен был взять в свои руки управление Англией. Спустя пять лет, когда король Карл Первый своими недостойными и неправедными действиями вызвал в стране гражданскую войну, то на поле боя мы видим также Кромвеля, который своими способностями, искусством и мудростью проложил себе путь на высочайшую должность. После падения королевского трона и убийства злополучного короля Карла Первого прежний проповедник сам стал протектором над республикой объединенных земель Англии, Ирландии и Шотландии. Оливер Кромвель предполагал управлять в духе Кальвина, который в Женеве стремился объединить церковное и государственное правление воедино, однако это ему удавалось еще менее, чем великому швейцарскому реформатору. Он стремился дело Реформации и мира принять под свое покровительство и принял участие в деле гонимых вальденсов. Душа Кромвеля на политическом поприще весьма страдала. На смертном ложе, находясь в сильном удручении, он утешал себя лишь надеждою на то, что однажды обращенные не смогут снова погибнуть. "Я знаю, - говорил он, что я однажды обратился, а значит я и теперь есть достояние Божье."

Пуританцы вскоре распались на пресвитериан и индепендентов. Кромвель относился к индепендентам. Однако не будем опережать ход событий в нашем разборе и обратим свой взор назад, на Реформацию в Шотландии.

Далее: Глава 2-25

Шотландия. Начало Реформации в Шотландии. Мученик Патрик Гамильтон. Кардинал Дэвид Битон. Георг Уизгард. Джон Нокс. Нокс снова в Шотландии. Нокс вторично возвращается в Шотландию. Конец жизни Джона Нокса. Ирландия.

Назад: Глава 2-23

Реформация в Испании и в Нидерландах. Испания. Король Филипп Второй подавляет Реформацию в Испании. Нидерланды. Менно Симонс и перекрещенцы в Нидерландах. Нидерланды под правлением Филиппа Второго. Вильгельм Оранский. Нидерланды под правлением Альбы и его последователей. Смерть Филиппа Второго. Религиозный фанатизм и христианство.

Оглавление