• Евангелие

• О Церкви

• Назидание

• Учение

• О сайте

• Контакты

• Ссылки

Андре Миллер. "История христианской Церкви"

ВТОРОЙ ТОМ. Глава 5

Взятие Константинополя

В 1453 году после непродолжительной осады в пятьдесят три дня столица восточного христианства впала в руки победоносных турков. Тогдашний кесарь, который носил так же имя основателя Константинопля, защищал город с героическим мужеством. Где бы ни была самая большая опасность, там можно было видеть его рыцарский oблик; словом и личным примером он вдохновлял своих людей мужественно отстаивать город. Однако он потерпел поражение. Стоя в пробоине стены и мужественно сражаясь до последнего дыхания, он вместе с окружающими его рыцарями был зарублен турками, ворвавшимися в город. С ним был сражен последний христианский король в Константинополе. Большинство жителей города было убито или же продано в рабство. В опустевшие дома вошло пять тысяч турецких семей. С невиданной яростью уничтожали победители все, что могло им напоминать о прежнем царстве христианства. Из древнего Софийского собора было разграблено бесчисленное множество драгоценностей и реликвий, которые были собраны в течение прошедших столетий; статуи и изображения были разрушены, да и сам собор, перенеся позорное надругательство и мерзость запустения, был превращен в мечеть. Богатейшая, состоящая из ста тысяч трудов, библиотека, в которой были собраны с большим трудом и старанием сокровища греческих наук, поистине бесценные Достояния человечества, была уничтожена злодейскими Руками; рукописные книги частью были сожжены, частью Разбазарены. Турецкий султан Мухаммед Второй позднее основал здесь, в покоренном городе, свою резиденцию.

Однако необузданное честолюбие гордого османа еще не было удовлетворено, он посягал на не меньшее, как покорение всего христианства. И на самом деле, с изумительной быстротой он завоевал мелкие княжества востока и направил бы свои многочисленные войска в самое сердце Европы, если бы смерть не положила конец его захватническим планам. Вся Европа, и прежде всего Италия, трепетала от ужасных захватчиков. Известие о взятии Константинополя немало ускорило смерть папы Николая Пятого. По взятии многих государств и городов, Мухаммед умер в возрасте пятидесяти лет, как предполагают, от яда.

Между тем, именно то, что, казалось, угрожает цивилизации и распространению христианства, по премудрости и благодати Божией содействовало тому, чтобы и цивилизация, и распространение христианства продвигались достойным изумления образом. Падение Константинополя и переход правления в руки невежд побудило многих ученых греков двинуться в Италию, а из нее - рассеяться по всем европейским странам. Везде они находили дружественный прием, особенно милостиво относился к ним Николай Пятый, который в то время был папой и отличался своей любовью к науке и литературе. Все, что смогли беглецы спасти при падении восточного государства: книги и научные сокровища, - они принесли с собой на запад. Таким образом, следствием этого явилось то, что с новой силой окрепло изучение греческого языка и литературы и превратилось во всеобщее достояние, и Богу было угодно воздвигнуть из среды ученых и исследователей таких колоссов, которые и подготовили поле деятельности для грядущей Реформации.

Появление книгопечатания, усовершенствование бумаги

В то время Богу было угодно в высшей степени творить так, как написано: "Все содействует ко благу". Было изобретено два безгласных орудия неотразимого влияния и безграничной силы: печатный станок и бумага. Оба этих изобретения уже во второй половине пятнадцатого столетия достигли относительно большого совершенства.

Ранее в распоряжении переписчиков и печатников находились лишь пергамент, древесная кора, папирус или ситец. Эти вещи отчасти были дороги, отчасти их имелось мало, чтобы они смогли полностью осуществить планы и намерения Божьи; потому Он научил людей изготовлять белую бумагу из холстяных тряпок и печатать книги, как оно и поныне совершается почти таким же способом. Изготовление деревянных дощечек для тиснения картин, встречающихся то тут, то там, выделение заглавных букв или целых слов было известно уже рано. Мало-помалу пришли к тому, что начали вырезать целые деревянные страницы, которые служили затем для тиснения на бумаге. Один искусный умелый кузнец уже в одиннадцатом столетии изобрел подвижную полиграфическую деревянную литеру. Однако прославленный Иоганн Генсфлайш, прозванный Гутенберг (добрый холм), родившийся в 1397 году в деревушке недалеко от г. Майнца, вместо деревянной литеры начал применять металлическую.

Первая печатная Библия

Гутенберг целых десять лет трудился над усовершенствованием своего изобретения и, наконец, настолько обнищал, что был вынужден искать заимодавца, который обеспечил бы его необходимыми деньгами. Он нашел его в лице богатого ювелира из Майнца Иоганна Фуста. Как только он раскрыл свою тайну Иоганну Фусту, тот тут же объявил готовность снабдить его всем необходимым для воплощения в жизнь его идеи. Оба вначале имели единственное намерение обрести как можно больше пользы в этом прекрасном изобретении. Теперь работа начала спориться с новой силой, одно усовершенствование наступало на пяту другому, особенно после того, как зять Фуста, известный Петер Шеффер стал компаньоном. Форма литеры все более и более совершенствовалась и изощрялась, а тиснение и краска исследовались с большой тщательностью. Наконец, объединенными усилиями трех человек удалось достичь такого прогресса в орфографии и копировальной системе, что они отважились продавать свою печатную продукцию, как рукописные копии, и получать за них обычную высокую плату. Все занятые в этом труде, были обязаны хранить упорное молчание. Весьма примечателен тот факт, что первая полная книга, которую Гутенберг напечатал к 1450 году, была латинской Библией. Первое издание этого труда было продано по цене рукописи; по-видимому, все еще с сохранением тайны. В 1462 году появилось второе издание. Говорят, что Иоганн Фуст отправился в Париж, захватив с собой несколько экземпляров этого издания, и там продал королю один экземпляр за семьсот крон, а второй экземпляр за четыреста крон архиепископу. Прелат, в восторге от такой прекрасной копии, которую он купил за довольно умеренную цену, показал ее королю. Тот принес на рассмотрение свою копию, за которую он уплатил почти вдвое дороже. Но кто опишет их изумление, когда они установили, что одна копия с абсолютной точностью сходилась с другой! Тут не было расхождения ни в единой буковке, ни в единой черточке. Оба впали в беспокойство и пришли к заключению, что копии изготовлены колдовским способом. Их беспокойство сменилось удивлением, когда они заметили что большие заглавные буквы имели красный цвет, что являлось ничем иным, как кровью. Теперь уже не было никакого сомнения: Иоганн Фуст находился в связи с дьяволом и перенял от него свое колдовское исскуство. Его жилище было перерыто, найденные Библии конфискованы, а так же и копии, которые он успел распродать ранее, были собраны и сравнены одни с другими. Естественно, они были похожи одна на другую, как две капли воды. Вина несчастного Фуста была доказана яснее ясного и, вне сомнения, над ним учинили бы быструю расправу, если бы он не сознался в обмане и не выдал бы тайну нового изобретения в подробнейшем изложении. Таким образом была раскрыта долгое время скрываемая тайна. Вскоре предприимчивые люди начали создавать подобные литеры, как у Гутенберга, и теперь уже за кратчайший срок книгопечатание нашло доступ почти во все европейские страны. Так вышеописанные события по промыслу Божьему должны были послужить в благословение многим и сделать новое изобретение достоянием для всех.

До этого времени книги, как редкие и весьма дорогие издания, могли быть достоянием только высших школ, церковных общин, королей и князей. Естественно, литературу в стране знало относительно ограниченное число людей. Переписывание Библии стоило от восьмисот до тысячи марок, и для ее изготовления один самый искусный переписчик должен был трудиться "в поте лица своего" целых десять месяцев. Сейчас же цена Библии быстро снижалась, и хотя из-под пресса уже выходили и другие книги, все же латинская Библия занимала первое место в книгопечатании, так как спрос на Библию был огромен и можно было выручить от ее продажи хорошую сумму. Таким образом, число латинских Библий росло весьма быстро. Вскоре в дело включились и переводчики; за несколько лет Библия была переведена на многие языки, и драгоценное Слово Божие нашло дорогу к сердцам многих людей. В 1474 году была издана Библия на итальянском языке, в 1475 году - на богемском, в 1477 году - на голландском и французском языках, а в 1478 - на испанском.

Мы закончим этот отрывок высказыванием Галлама из его "Истории европейской литературы": "Заслуживает огромного внимания то обстоятельство, что высокоодареннейшие изобретатели великого искусства с самого начала своего предприятия отважились на смелый взлет издать полную Библию и достигли в этом блестящего успеха... И мы видим, как эта славная почтенная книга завоевала себе миллиарды поклонников, и в то же время новое изобретение обрело себе благословение в том, что оно первый плод, первый свой початок посвятило служению небесной истины".

Борьба Рима против Библии

Как обычно, великие враги истины, света и свободы вскоре подняли большую тревогу. Архиепископ из Майнца заключил печатников в своем приходе под строгий контроль. Папа Александр Шестой издал буллу, в которой запретил какое бы то ни было книгопечатание без тщательного просмотра и особого разрешения со стороны епископов Майнца, Кельна, Трира и Магдебурга. Когда священники постигли, как быстро распространяется чтение Библии, то начали с церковных кафедр выступать против этого. В своей ожесточенности, невежестве и вражде они доходили до смешных и вздорных утверждений. Так, к примеру, один Французский монах мог сказать: "Изобрели новый язык; называется греческим, против которого мы должны бороться всеми силами. Этот язык должен стать матерью всякого рода ересей. В руках многих людей я вижу книгу, написанную на этом языке под заглавием "Новый Завет"; эта книга полна терновников, в которых обитают ядовитые змеи. Что касается древнеиудейского, то всякий, кто изучает его, станет тотчас иудеем." Библии и Заветы, как только их находили, тотчас конфисковывались и сжигались, но как бы по волшебству из пепла костров число святых книг удваивалось и утраивалось. Сами печатники в некоторых местностях стали жертвой ярости священников. "Мы должны истребить искусство книгопечатания, - кричал викарий из Кройдона, - иначе книгопечатание истребит нас!" Так же и Парижский университет, обеспокоенный волнением, которое, несомненно, овладело нравами, объявил, что "с богослужением будет покончено, если дать свободу изучения на греческом и еврейском языках".

Добрый прием, который повсеместно находил новые переводы, доставлял римской церкви двойную причину для беспокойства: она начала беспокоиться за неоспоримую до сих пор привилегию так называемой Вульгаты, их собственного перевода Библии на латинский язык. В то же время, священники и монахи с ужасом увидели, что чем более народ читает Библию на его родном языке, тем более уменьшается посещение мессы и почтение к священническому всемогуществу и власти. Вместо того, чтобы посылать к Богу свои молитвы через уста пресвитеров на латинском языке, народ начал на своем родном языке воссылать к Богу свои молитвы непосредственно сам. Духовенство, чей доход ощутимо уменьшился в связи с этим, обратилось за помощью к Сорбонне. (Сорбонной изначально называлась коллегия в Париже, учрежденная Робертом Сорбоной в помощь и защиту бедных студентов теологии и утвержденная папством в 1268 году. Мало-помалу она превращалась в огромную ученую организацию, перспектива которой отчасти от всевозрастающего богатства, отчасти от знаменитости ее членов становилась весьма огромной. Мнение "докторов из Сорбонны" в течение всего средневековья было решающим в разрешении бесчисленных споров - Примечание переводчика)

Та же требовала от французского парламента налагать сильной рукой наказания на всякие чрезвычайные бесчинства. Теперь началась ожесточенная война против книг и против тех, кто распространял их в мире. Книгопечатники, к которым можно было бы предъявить доказательство в печатании Библии, заживо сжигались. Так, в 1534 году в Париже были сожжены на костре двадцать мужчин и одна женщина. В следующем году Сорбонна добилась королевского постановления для подавления книгопечатания, однако было уже поздно; истребить книгопечатание было настолько же невозможно, как истребить свет, воздух и жизнь. Книги превратились в явную действительную потребность, и число их из года в год увеличивалось.

Пока Рим, таким образом, бесконечной яростью проклятий и угроз потрясал воздух и простирал свои руки во все стороны, чтобы везде в самом зародыше истреблять типографии, где печатались Библии, и предавать смерти занятых этим делом, Бог через Свое Слово и книгопечатание подготовлял тот величайший переворот, который полностью изменил положение в обществе, церкви и государстве. Если бы история развивалась по намерению Рима, то и поныне мы еще блуждали бы в густом мраке средневековья. Рим всегда был врагом всякого здорового нововведения и изобретения и прежде всего, когда дело касалось цивилизации и подъема общественных знаний и наук. И все же ни одно изобретение не нанесло единовластному господству Рима такого поражения, как изобретение книгопечатания, явившегося злейшим врагом Рима. Однако Бог возвышается над всем. "Живущий на небесах посмеется. Господь поругается им" (Пс. 2,4). Он приводит в исполнение Свои намерения, невзирая на буйство и неистовство людского моря.

Мрак начинает исчезать, восходящее солнце Реформации победными лучами сияющего света прорезает тяжелые тучи тысячелетнего господства Иезавели, уже трещит фундамент величественного здания, основанного на человеческом высокомерии и гордости, на самонадеянности и притязаниях духовенства, от ударов, направленных против цитадели невежества, суеверия и идолопоклонства. Вскоре она сдвинется со своего основания.

Непосредственные предтечи Лютера

Ранее мы уже с усердным вниманием рассматривали вереницу истинных свидетелей раннего начала истории Церкви вплоть до начала шестнадцатого столетия. Нам остается только назвать еще несколько имен людей, связанных с именем и свидетельством немецкого реформатора.

На первом месте стоит Джироламо Савонарола, известный итальянский реформатор. Он как потомок знатного рода появился на свет в 1452 году в Ферраре. С самого раннего возраста в нем обитали глубокие религиозные чувстования, и когда он подрос, то поверил, что имел особенное божественное откровение, которое будто бы требовало, чтобы он оставил мир и посвятил свою жизнь служению Господу и Его Церкви. Хотя родители прочили ему медицинское поприще, он в возрасте двадцати одного года поступил в доминиканский монастырь в Болонье, чтобы служить там как член ордена. Наряду с длительными постами, молитвами и истязаниями тела, все свое время он посвятил изучению Священного Писания. По всей видимости, его внимание особенно привлекали книги пророчеств и, в частности, Откровение. Исследование и толкование Откровения было его самым излюбленным занятием. Он смело утверждал, что объявленные в этой книге суды, близки. После того, как он провел в монастыре в Болонье семь лет, он своим настоятелем был переведен в монастырь в Сан Марко. Когда же по истечении нескольких лет его здесь избрали приором, то он произвел основательную реформацию, возвратив жизнь монастыря к прежней простоте в пище и одежде.

Как проповедник, Савонарола был бесподобным и неотразимым, однако, как многие серьезные христиане того времени, он так же был склонен объединять в своей жизни политику с евангелизацией. Его постоянной темой была Реформация. Реформацию и покаяние возвещал он громким голосом пророка: реформацию в дисциплине Церкви, в роскоши и уподоблении миру духовенством, реформацию в нравственности всего общества. Большой кафедральный собор во Флоренции, когда проповедовал Савонарола, обычно был переполнен народом, слушающим его, затаив дыхание, ловящим каждое движение губ знаменитого человека. Его проповеди обычно принимали форму пророчества. Он говорил как человек, наделенный авторитетом от Самого Бога, он говорил от Его имени, хотя его предсказания были ничем иным, как результатом твердого упования на управление Божье и исполнение пророчеств, заложенных в Его Писаниях. К большому сожалению, он много вмешивался в политические скандалы итальянских партий. Со всей мощью своего красноречия он выступал против княжеского дома Медиции, который противозаконным образом захватил господство над Флоренцией. Притом он беспощадно разоблачал тираническое поведение богатых и знатных, постыдную жизнь отцов церкви и духовенства и горько сетовал на равнодушие и холод по отношению к духовным делам в его времена. "Церковь прежних эпох, говорил он, - владела золотым пресвитером и деревянной чашей. Сейчас же церковь владеет золотыми чашами, но деревянным пресвитером. Внешний блеск церкви для духовных помыслов ее членов является в высшей степени губительным". Как посол оскорбляемого Бога, суды Которого были готовы разразиться над Италией, твердо уверенный в своем небесном предназначении, он обращался к народным массам. Его пламенное красноречие было настолько действительным и неотразимым, что вскоре появился результат его предостерегающих проповедей над всем городом. В одежде, в разговорах и во всем поведении флорентийцев стали видны благословенные плоды деятельности мужественного реформатора.

Такой человек, конечно же, не мог долго избегать ярости Иезавели. Такой бесстрастный свидетель не мог оставаться в живых, прежде всего в Италии. Сияющий лучезарный свет должен был быть погашен всеми имеющимися средствами и способами. Однако прикасаться к Савонароле было нелегко, потому что все жители Флоренции с таким воодушевлением почитали своего учителя, что, если бы потребовалось, готовы были пройти за него через огонь и воду. Однако чем тяжелее казалось достижение цели, тем неугасимее становился огонь ненависти Рима, тем изощреннее становились его нападки. Поддерживаемый враждебно настроенной против Савонаролы медицийской партией, римская церковь приступила к делу. Как обычно, она начала с предательства и кончила насилием. Лукавый папа Александр Шестой дружески пригласил реформатора посетить Рим, чтобы побеседовать с ним якобы о его пророческих дарах. Но поскольку Савонарола знал, что нельзя доверяться льстивым словам папы, то смело отказался от приглашения. Тогда Александр предложил ему кардинальскую охрану в надежде подвести таким образом под свою власть, но раздраженный таким окольным лукавым путем папы, Савонарола во всеуслышание с высоты кафедры объявил, что он не желает никакой другой охраны, чем та, которая густо обагрена кровью мученичества. Тогда Александр сбросил маску, вместо лукавой лести в дело были пущены угрозы и проклятия. Бесстрашный реформатор был обвинен в том, что "распространяет лжеучения". Францисканцы, которые уже ранее с завистью смотрели на славу доминиканца, выступили на стороне папы. Этим была предрешена судьба Савонаролы.

В 1498 году Савонарола с обоими своими друзьями, Домиником и Сильвестром, был арестован и приведен на дыбу. Его нервная система в результате изнурительного труда и постоянного истязания была полностью расшатана, так что он был неспособен вынести муки пытки. "Когда меня начнут пытать, - говорил он, - я потеряю власть над собою и сойду с ума. Только то действительно, что я говорю вне пыток". В это самое время появились два легата из Рима, которые принесли с собой от папы смертный приговор Савонароле и его соучастникам. Уже на следующий день приговор был приведен в исполнение. После церемонии лишения святости, арестованные были сначала повешены, а затем сожжены. Францисканцы тщательно собрали их пепел и высыпали в реку Арно. Долгое время многие друзья и почитатели Савонаролы сохраняли его бесчисленные реликвии.

Вне сомнения, Савонарола был самым верным публичным свидетелем, которого Италия до него еще не видела, но, к сожалению, в его выступлениях было много такого, что противоречило духу и призванию истинного христианина. Он искал соединить в себе характеры Иеремии и Демосфена в том, что, с одной стороны, оплакивал грехи своего народа и возвещал ему о Божьем суде, а с другой стороны, он употреблял свое пламенное ораторство для того, чтобы подстрекать массы на борьбу за свою свободу. Однако мы не должны строго судить этого бесстрашного человека. Воспитание, обстоятельства и дух того времени отложили на нем свой отпечаток, поставив его в двусмысленное положение. Многие грядущие реформаторы так же попадались в эти сети. Они забывали в те мятежные дни, что призвание христиан является небесным призванием, что христианин, в отличие от иудеев, не наделен земными благословениями проживания в стране, текущей молоком и медом, но он есть причастник всех духовных благословений во Христе в небесных обителях. Они не разумели, что промысел Божий на данном отрезке времени состоит в том, чтобы проповедью Евангелия "составить из них (из всех народов) народ во имя Свое" (Деян.15,14).

Побуждения, сопровождавшие Савонаролу в его ревностной деятельности, вне сомнения, были добрыми. Причина, почему он вмешивался в общественные государственные вопросы, была в том, чтобы придать республике Флоренции перспективу и вид во славу его Господа и Учителя. Это просвечивается уже из того факта, что одна из монет во Флоренции под его влиянием носила начертание: "Христос наш Царь". Он иллюзорно воображал (сколько их, поступающих точно так же и ныне!), что возможно слить воедино земное с небесным. Однако он страстно стремился не только к реформации церкви и государства, но поскольку его собственное сердце покоилось на истинно-благословенном учении оправдания через веру, то он прилагал все усилия к тому, чтобы приводить души к Иисусу, где они смогли бы познать полноту Его голгофского свершения!

Следующие выдержки, из его размышлений по 30 псалму, написанные им во время его заключения, есть прекраснейшее доказательство того, какие мысли волновали самую внутренность великого реформатора. "Никто, - изрекает он, - не может хвалиться собою, и если бы в присутствии Бога каждому прощенному грешнику был задан вопрос: "Разве ты спасен собственными усилиями?" - то все они единодушно ответили бы: "Не нам. Господи, не нам, но имени Твоему дай славу!" Посему, о Боже, я ищу Твоего милосердия не ради моей собственной праведности. Но с того момента, как Ты оправдаешь меня ради Своей благодати, праведность есть часть моя, потому что благодать Божья есть оправдание наше. -До тех пор, о человек, пока ты не веруешь, ты еще в грехах, не имеешь благодати. - О Боже, спаси меня Своей праведностью, которая дается через Сына Твоего, найденного пред Тобой единственным Праведником!"

Сейчас мы обратимся из Италии к Северной Европе. Здесь мы встретимся с Иоганном из Весалиа. доктором богословских наук в Эрфурте. Он отличался своим мужеством, активностью и противостоянием Риму более всех своих современников. Своей проповедью о том, что человек спасается благодатью чрез веру, но не жизнью монашества, и что всякий верующий во Христа навечно спасен, если бы даже духовенство мира заключило его под анафему, он навлек на себя непримиримейшую вражду монашеских орденов. Отпущение грехов, помазание и паломничества он объявил бесполезным делом и смело утверждал, что ни папа, ни епископы, ни священники не могут спасти никакого человека. В своих понятиях о благодати, он был, как назвали бы его сегодня, строго кальвинистичен. Архиепископ из Майнца приказал арестовать его. В 1479 году он предстал перед судом, состоявшим в основном из священников, и несмотря ни на преклонный возраст, ни на физическую слабость был допрашиваем о своих взглядах и учениях пять мучительных дней. И хотя он опроверг обвинения многих из них, тем не менее беспощадные судьи приговорили его к пожизненному покаянию. Однако смерть вскоре освободила его от страданий. Он умер вскоре после этого в темнице инквизиции.

Иоганн Вессель, прозванный Гансфордом, вне сомнения был самым значительным предтечей Реформации. По всей вероятности, он родился в 1420 году в Гронингене в Голландии. В течение пятнадцатого столетия он достиг популярности и славы, так что его назвали именем "Лух мунди" (светом мира). Он был одним из первых ученых своего времени. Однако свет, исходящий от него не был светом человеческого образования или познаний, Сам Бог был его Учителем. Свет дивного Евангелия, благодати Божьей горел в его сердце, излучаясь в его словах и во всей его жизни. Он был учителем богословия в Кельне, Левене, Гейдельберге, Гронингене и везде смело выступал против злых и пагубных учений и вопиющих вероломств римской церкви. Многие годы он работал профессором еврейского языка в Парижском университете, и здесь он смело возвещал свои взгляды о том, что "все творимое человеком во имя искупления своих грехов есть лишь хула на Христа".

Спустя примерно тридцать лет по смерти Весселя Лютер проповедовал те же принципиальные учения, которые изложил его ученый предшественник в своих писаниях, хотя он до этого времени и в глаза не видел его труды. Оба они были водимы тем же Святым Духом и были научены Им, оба черпали свои познания из одной и той же святой Книги и были снаряжены на одно и то же дело. Когда великий реформатор впервые познакомился с трудами Весселя, он был настолько изумлен и обрадован, что написал предисловие к трудам его, напечатанным в 1522 году, где он высказался примерно так: "По дивному предвидению Бога я был побужден выступить публично на арену борьбы с чудовищем относительно папских индульгенций и лжепорядков. До сих пор я полагал, что в этой борьбе я стою одиночкой, и все же я сохранил столько жизнеспособности в этой борьбе, что меня повсюду обвиняют в горячности и порывистости. Истина же состоит в том, что я не желал более иметь дела с этими последователями Ваала, среди которых выпал мой жребий, но желал тихо дожить в каком-либо уголке, потому что я потерял уже всякую надежду оказать влияние на этот железный лоб и железную выю богохульства. И вот в момент такого состояния духа мне говорится, что Бог Сам в эти дни сохранил среди народа Своего остаток! Нет, не утаю сказанного мне, я рад свидетельствовать об этом. Здесь читателям предлагается новое издание Иоганна Весселя из Гронингена, человека изумительного духа и необычайно просвещенного ума. Абсолютно ясно, что он был научен Самим Богом, как пророчествовал Исаия, что должно было случиться со Христом. Как относительно меня, так и относительно него я могу определенно заявить, что его учение не от человеков, но от Бога. Если бы я ранее был знаком с его трудами, то мои враги имели бы основание подумать, что я перенял его учение, ибо такое единодушие, такая гармония Царят в наших взглядах! Что касается меня, то это издание приносит мне не только радость, но наделяет меня новой силой и мужеством. Сейчас для меня невозможно сомневаться в том, стою ли я верно на том месте, на которое поставлен, если вижу, в какой гармонии чувств и взглядов нахожусь с этим великим человеком, тогда как и слова мои почти те же самые, хотя он жил в другое время, в другой стране и обстоятельствах, которые весьма отличны от моих. Я изумлен, что этот превосходный христианский писатель так малоизвестен. Основной, отличающей его от меня чертой, может оказаться лишь то, что он, вероятно, жил жизнью без брани против крови."

В этом месте можно уделить небольшое место эпизоду из биографии Весселя. Если это истинно, то налицо доказательство, насколько Евангелие переполняло и умиротворяло его сердце, что все искушения отступали от него. Когда Сикстус Четвертый взошел на папский трон, то в память своего прежнего знакомства с Весселем, которое имело место во Франции, обещал исполнить любое желание великого ученого, которое он выскажет. На это предложение праведный муж заявил со всей серьезностью: "Да поступает главный пастырь церкви на земле согласно его званию так, чтобы, когда явится Пастыреначальник, он мог услышать из Его уст слова: "Хорошо, добрый и верный раб!" - "Оставь это на мое попечение, это моя забота! - ответил Сикстус. - Но ты проси, что хочешь, для себя самого". - "Дай мне из ватиканской библиотеки одну греческую, а другую еврейскую Библии," сказал Вессель. "Ты будешь иметь их, - ответил папа, - но разве это разумно с твоей стороны - просить такую малость? Почему ты не просишь епископства или чего-либо подобного?" - "Потому что я, - сказал профессор простодушно, - не желаю подобных вещей."

Вессель дожил до семидесяти лет. При милосердной охране Бога он смог закончить свои дни в мире. Его последними словами были: "Да будет возвеличен Бог! Я не знаю ничего, кроме Иисуса Христа и притом распятого" (Мильнер, том 3, стр. 421).

Ульрих фон Гуттен, немецкий рыцарь и великий поклонник Лютера, занявший выдающееся место в исторических трудах благодаря своей ревности в деле Реформации. Выходец из древней дворянской семьи, с юности он слыл как воин-авантюрист, а позднее - как литератор-авантюрист, и мы опасаемся, что ему весьма недоставало моральной чистоты. От него остались разные сочинения, в которых он осыпает римский двор и его тиранство язвительными высмеиваниями. Острый памфлет на Еразма своим происхождением обязан его перу. Его книги при первом издании в 1516 году разошлись нарасхват. Однако ему недолго было отведено времени своим беспощадно острым пером наносить вред папским устоям и защищать восходящее учение Реформации. Он умер уже в 1523 году, едва достигнув тридцати пяти лет. Он является, как говорит Мерль д'0бине, "связующим звеном между рыцарями и учеными".

Ройхлин и Эразм, оба эти прославленных человека, занимают одинаково выдающиеся места в ряду предтечей реформаторов. Хотя они в прямом смысле слова и не были реформаторами, но все же сочинениями и словами во многих отношениях содействовали возникновению Реформации; они были так называемые "гуманисты" (Незадолго до появления Реформации началось в противоположность существовавшим до того времени основным занятиям ученых церковными и теологическими предметами (схоластике), уделение внимания вопросам общечеловеческих основ (отсюда появилось слово "гуманизм", что идет от латинского слова чуманус - человеческий) и в узком смысле относилось к классической античности. Этот новый вид обучения называют классической древней литературой (гуманиорой), более человеческой,а тех, кто посвятил себя этому делу, назвали гуманистами. Поскольку для данного обучения требовалось основательное знание древних языков и писателей, то мало-помалу пришли к тому, чтобы ограничить понятие "гуманизм" изучением древних языков. В наше время под "гуманитарным обучением" подразумевается выработанное в гимназиях направление на греческих и римских классиков, и историю в противоположность "точным наукам" (математике, естественным наукам, новейшим языкам), которые находят особенное внимание в реальных училищах и в школах среднего учебного заведения - Примечание переводчика). Отличнейшее содействие получили первые реформаторы по причине того, что вновь ожили естественные науки и литература и прежде всего потому, что древне-еврейский и греческий языки, на которых было написано Священное Писание, начали изучать критически. Как во дни Иисуса Навина, Ездры и Неемии великое дело Реформации стояло в непосредственной связи с исследованием и обретением вновь написанного Слова Божьего. Библия, так долго пылившаяся в виде манускриптов в старых библиотеках, была уже напечатана и отдана в руки народов на их родном языке, став доступной для всех. Это было тем, что наделило Реформацию непобедимой силой. До дней Ройхлина и Эразма Вульгата содержала в себе повсеместно принятый единый текст. Греческий и еврейский языки для запада были почти совершенно не знакомыми языками.

Ройхлин обучался в Парижском университете и имел привилегию постигать познания на еврейском языке и элементами этого языка непосредственно через самого Весселя. Однако здесь он получил не только первое языковое образование, но и познал Евангелие благодати Божьей. Греческий и латинский языки для бедного немецкого юноши* стали так же предметом усердного изучения. Он говорил на латыни бегло с редкой чистотой. Едва достигнув двадцати лет, Ройхлин начал изучать в Базеле философию, греческий и латынь. Д'0бине говорит: "Слушали - чудо по тем временам - немца, говорящего на греческом". Позднее он переселился в Виттенберг, колыбель Реформации, обучал там юношу Меланхтона еврейскому и в то же время подготовил к изданию первую еврейско-немецкую грамматику, а также и словарь. Хотя до самой своей смерти Ройхлин оставался членом римской церкви, Реформация весьма обязана ему своим успехом.

* Ройхлин был сыном неимущего жителя Пфорцхейма. Маркграф из Бадена. которому понравился чистый голос мальчика в церковном хоре Пфорцхейма, взял на себя расходы по его содержанию и в 1473 году послал его в Париж как сопровождающего его сына Фридриха. Примечание переводчика.

Эразм, который был на двенадцать лет моложе Ройхлина, прошел тот же курс обучения, что и Ройхлин, однако он был одарен большей духовной силой и достиг высшей славы и известности. С 1500 по 1518 год, когда Лютер начал привлекать к себе всеобщее внимание, Эразм в христианском мире был известным ученым. Он родился в 1465 году в Роттердаме и к тринадцати годам стал сиротой. Его опекуны, предварительно лишив его материнского наследства, уговорили его поступить в монастырь. В 1492 году он был посвящен в священники, однако постоянно имел большое неприятие монашеской жизни и начал пользоваться любой предоставлявшейся возможностью, чтобы обрести свободу. Он оставил монастырь августинцев в Штайне и отправился в Париж, чтобы там продолжить свое образование с неутомимым усердием.

Эразм вскоре приобрел среди ученых обширную славу. Общество бедных студентов зачастую посещали знатные люди того времени. Лорд Мунтйо, который знал его еще в школьные годы в Париже, пригласил его в Англию. После его первого посещения в 1498 году последовали многие другие. В этой стране он провел свои самые безоблачно-счастливые дни, познакомившись со многими выдающимися людьми и подружившись с ними, и получил многие знаки почтения. Во время своего третьего продолжительного посещения он преподавал, как профессор, греческий язык в университете Кембриджа. Все признавали его духовное превосходство, и долгое время он сиял, как звезда первой величины на литературном небосводе. Однако вопрос, интересующий нас в этом месте, таков: "Каково его влияние на Реформацию?"

Под милосердной правящей десницей Того, Кто взирает на землю сызначала, Эразм обратил свои высокие дары и большие познания на реставрацию критического текста из Нового Завета. Этот труд вышел из печати в 1516 в Базеле, за год до того знаменательного дня, когда Лютер прикрепил к двери церкви в Виттенберге свой знаменитый тезис о безбожном бесчинстве с индульгенциями, положив этим начало делу, потрясшему весь мир. К греческому тексту был приложен латинский перевод, в котором были исправлены многие ошибки Вульгаты. Это в те дни было воистину рискованным предприятием. Со многих сторон возвысился крик против такого опасного нововведения. "Его Новый Завет подвергся нападению. - пишет Робертсон. - Почему, на каком основании язык греческих схизматиков (раскольников) должен причинять ущерб священным преданиям на латинском языке? Как можно приступить к Вульгате с какими-либо исправлениями? В Кембридже находилась кол легия, которая была горда характером богословия, нельзя было допустить того, чтобы хотя бы один-единственный экземпляр нашел бы доступ туда. Однако издатель под именем папы Лео застраховал себя отличным средством защиты, поскольку он посвятил свой труд папе и папа принял посвящение". Сверх того на сторону Эразма поднялись сильные князья Европы и даже некоторые из прелатов. По этой причине он чувствовал себя в полной безопасности и смело продолжал идти вперед, чтобы завершить свой великий труд. В самом деле, для этого требовалось большое мужество. Посягнуть на непогрешимость и верность Вульгаты было в глазах римского христианства великим преступлением. Этим наносился ущерб ее авторитету как исключительной неприкосновенной святости*.

* Хотя греческий Новый Завет Эразма, который, как уже упоминалось, появился в 1516 году в Базеле и рассматривался обычно как первое издание, в котором в руки ученого мира было вложено Священное Писание в подлиннике, в действительности было не первым. Новый Завет комплютенской полиглот-Библии был подготовлен к печати уже в январе 1514, однако его издание вынуждено было дожидаться приложения Ветхого Завета и получить согласие на издание от папы. Потому он был напечатан только в 1522 году. Таким образом и произошло, что издание Эразма появилось на свет на шесть лет раньше, чем комплютенское, хотя он и был напечатан на два года позднее того.

Комплютенское издание есть первая известная полиглот-Библия (Библия, в которой тексты даются на разных языках); парижские и лондонские полиглоты последовали позднее. Весь великий труд был выполнен по инициативе и за счет знаменитого кардинала Ксименса из Толедо. Затраты были почти в полмиллиона марок, неслыханно огромная сумма для того времени. Однако годовой доход кардинала составлял четыре раза по столько. Ксименс прилагал все усилия для того, чтобы его предприятие было совершено, насколько это возможно: он собирал манускрипты, привлекал большое число маститых ученых в свой двор и приглашал из Германии искусных литерных наборщиков. Приготовления начались уже в 1502 году, но все же только к 1517 году этот колоссальный труд был завершен. Весь труд занял шесть внушительных томов. Ветхий Завет был напечатан на тех же языках: греческом, еврейском и латинском; Новый Завет - на двух языках: греческом и латинском. Кроме того, были приложены еврейский словарь и различные дополнения.

Иоганн Фробений, предприимчивый книгопечатник из Базеля, услышав о выходе из печати этой Библии, стремился опередить других. Он приставал к Эразму издать также и Новый Завет. Первое издание было полно ошибок, поскольку спешка Фробения оставляла мало времени ученому голландцу для основательной работы. Завет в течение шести лет выдержал три издания. К четвертому и пятому изданиям Эразм, к тому времени увидевший комплютенскую Библию, приложил большие старания.

Чтобы читатели смогли составить понятие о том, как этот великий, но в некотором смысле слабый человек любил истину, заметим, что одна из его книг, озаглавленных "Похвала сумасбродству" еще при его жизни выдержала двадцать семь изданий, так же его "Коллоквиум" имел такой спрос, что за год было распродано двадцать четыре тысячи экземпляров. В этих книгах он с величайшей задиристостью и язвительной колкостью высмеивал лукавство и лживость монахов и таким образом содействовал Реформации, хотя и косвенно.

Эразм получал от князей и вельмож, которые желали остановить его, заманчивые предложения, однако любовь к своей научной работе заставляла его отказаться от всех этих предложений и вести умеренную и небогатую жизнь, отвергнув праздную, блестящую, но скованную жизнь. В 1516 году он обосновал свое жилище в Базеле, где Фробений печатал его труд. Усердно работал он здесь над корректурой своих книг, которые издавал Фробений, кто помогал этому ученому книгопечатнику при издании классических трудов.

Мерль д'0бине относительно обнародования греческого текста Нового Завета отмечает: "Так Эразм сделал для Нового Завета то, что Ройхлин сделал для Ветхого. Теперь теологи могли читать Слово Божие в подлиннике и позднее узнать чистоту учения реформаторских учителей... Новый Завет Эразма излучал ясный свет. Его описание посланий, Евангелия от Матфея и Иоанна, его издания от Киприана, Иеронима, его переводы Оригена, Афанасия, Хризостома, его "Система истинной теологии", его "Проповедник", его комментарии ко многим псалмам были мощным толчком к тому, чтобы распространилась жажда к Слову Божьему, к чистой действительной теологии. Действие его трудов далеко опережало его намерения. Ройхлин и Эразм дали подлинную Библию в руки ученых, Лютер же передал ее народу." (Мерль д'0бине том 1, стр. 119)

Цепочка свидетелей, таким образом, совершенна: Вессель, Ройхлин и Эразм явились славными звеньями между великим немецким реформатором и длинной вереницей прежних свидетелей, через которых прославилась благодать Божья. Эта вереница продолжается со времен Апостолов или, по крайней мере, со дней Константина, и она не прерывается вплоть до Лютера, верного человека Божьего. Путь для великих перемен, на который вступало человечество, был уже подготовлен. Бесстыжее злодеяние Рима, кровь замученных святых, великое множество душ, идущих к своей погибели из-за недостатка познаний, - все, казалось, вопияло о человеке, который бы сильной рукой сверг господство папства и освободил народы Европы из-под тысячелетнего мрака и рабства. Этот человек был близок. Он не был ни вождем, ни воином, ни остроумным вдохновенным писателем или же прославленным ученым - но лишь простой монах, человек веры, человек, наученный и снаряженный Святым Духом, который черпал свою силу в абсолютно верном, вечно неизменном Слове Божьем, человек настолько благословенной высоты, какой редко достигает человек.

Далее: Глава 2-6

Реформация в Германии. Состояние церкви к началу шестнадцатого столетия. Первые годы жизни Лютера. Второй период в жизни Лютера. Лютер и праведная Урзула. Лютер в Эрфурте. Лютер впервые видит Библию своими глазами. Лютер становиться монахом. Знакомство Лютера с монашеством. Обращение Лютера. Лютер и Штаупиц. Лютер как священник и профессор. Лютер в Риме.

Назад: Глава 2-4

Реформаторское движение в Богемии. Собор в Пизе. Собор в Констанце. Распространение истины. Гражданские волнения. Гус взят под арест. Допрос Яна Гуса. Собор в затруднении. Приговор Сигизмунда. Приговор. Лишение святости и убийство Яна Гуса. Арест Иеронима. Казнь Иеронима. Богемская война. Победы таборитов. Полное поражение папского войска. Внутренние распри. Братская община. Взаимосвязь между различными свидетелями.

Оглавление